Когда Советский Союз распался, многие бывшие члены Организации Варшавского договора создали свои собственные вооруженные силы на основе оставшейся советской военной техники. А в период оттепели во время холодной войны многие из этих стран вложили средства в российское военное оборудование, которое зачастую было дешевле американских аналогов.

Но после вторжения России на украинскую территорию в 2014 году эти страны попытались разорвать связи с российскими поставщиками военной техники и повернуться к Западу. Однако, учитывая ограниченность оборонных бюджетов, оказалось, что это легче сказать, чем сделать.

Чтобы решить эту проблему, в прошлом году Госдепартамент США без лишнего шума инициировал новую программу, получившую название «Европейская программа стимулирования рекапитализации» (European Recapitalization Incentive Program, ERIP), – новый инструмент, разработанный Европейским командованием США с целью ускорить процесс отказа стран-союзниц от российской военной техники. Предполагалось, что эта программа коснется Албании, Боснии, Хорватии, Греции, Северной Македонии и Словакии.


Хотя реализация этой программы только началась, чиновники в Госдепартаменте настолько уверены в успешности ERIP, что в ближайшие несколько недель они ожидают принятия решения о расширении этой программы. Это позволит странам-союзницам получить новые дотации от США, что в свою очередь обусловит покупку этими странами высококлассной американской военной техники.

«В этом есть смысл, – сказал Дуглас Барри (Douglas Barrie) из Международного института стратегических исследований. – Это позволяет достичь сразу двух целей: удалить оборудование советской эпохи из инвентаря стран НАТО и обеспечить преимущество американской промышленности».

Эта программа позволяет США достичь сразу двух целей. Во-первых, она поможет избавить сразу шесть стран от российской военной техники, а это выгодно сразу с нескольких ракурсов: это позволит перекрыть один из источников доходов для России, обеспечить оперативную совместимость с другими странами НАТО, а также повысить уровень безопасности, устранив необходимость присутствия российских военных подрядчиков на базах НАТО.

Однако эта программа также служит реализации ключевого приоритета администрации Трампа, который заключается в увеличении объемов продаж американского военного оборудования в другие страны. Хотя дотации в рамках ERIP, вполне возможно, будут разовыми, этих средств хватит на приобретение конкретных систем. Если на полученные по программе ERIP средства они купят четыре американских вертолета, в дальнейшем они, скорее всего, продолжат покупать вертолеты у США и уже не будут искать других поставщиков.

Первый транш в рамках программы ERIP составляет более 190 млн долл. . Хотя Госдепартамент отказался сообщить, какое именно военное оборудование рассматривается, эксперты из Международного института стратегических исследований в Лондоне рассказали изданию Defense News о возможных вариантах.

– Албания – 30 млн долл. на вертолеты. Однако пока неясно, какие именно российские вертолеты в Албании будут заменены американскими.
– Босния – 30,7 миллиона долларов на вертолеты. В распоряжении Боснии сейчас находится серия вертолетов российского производства, включая небольшой парк средних транспортных вертолетов Ми-8 и многоцелевых вертолетов Ми-8МТВ.
– Хорватия – 25 млн долл. на боевые машины пехоты. В распоряжении Хорватии есть примерно 100 БМП М-80, которые были произведены в Югославии в период холодной войны.
– Греция – 25 миллионов на боевые машины пехоты. В настоящее время у Греции есть почти 400 БМП-1, произведенных в Советском Союзе.
– Северная Македония – 30 млн долл. на боевые машины пехоты. В распоряжении этой страны, недавно сменившей свое название, есть небольшой парк советских БМП-2.
– Словакия – 50 млн долл. на вертолеты. У Словакии есть 17 российских многоцелевых вертолетов Ми-17.

КЛЮЧЕВЫЕ ПРИНЦИПЫ ПРОГРАММЫ ERIP

В основе программы ERIP лежат три основные идеи. Первая заключается в том, что финансирование в рамках этой программы представляет собой не поэтапный план, рассчитанный на много лет, а скорее разовое адресное денежное вливание, которое позволит стране-партнеру обеспечить 20% от начального объема боевых средств, которые страна в конечном счете получит от США. Это значит, что деньги будут израсходованы на покупку различных систем одновременно с необходимой подготовкой и возможностями технического обслуживания.
Второе – это обещание конкретной страны воздерживаться от покупки российского военного оборудования в будущем. Большинство стран, рассматриваемых в качестве кандидатов на участие в программе ERIP, уже это сделали. Однако этим странам не запрещается покупать запчасти, необходимые для технического обслуживания российской техники.

«Мы понимаем, что у наших партнеров остается военное оборудование российского производства, и мы не пытаемся загнать их в угол, – сказал один чиновник Госдепартамента, согласившийся побеседовать с Defense News на условиях анонимности. – Если им нужно будет приобрести какие-то запчасти российского производства, мы поймем. Эта военная техника играет важную роль, и мы не пытаемся ограничивать их потенциал».

Третье – это условие, что страна, получающая деньги по программе ERIP, должна будет вложить в покупку оборудования примерно такую же сумму. Упомянутый выше чиновник Госдепартамента объяснил: «Мы говорим, что нам нужно, чтобы вы тоже шли на жертвы».

«К примеру, мы покупаем два планера самолета, и вы покупаете два планера самолета. Или же вы покупаете четыре планера самолета, а мы платим за подготовку, или за модернизацию, или за обеспечение защищенной связи».

Это требование подразумевает постоянное взаимодействие между представителями американской стороны и шестью странами, чтобы соответствующие министерства поняли, на какие средства им необходимо обратить внимание, и чтобы затем чиновники оборонных министерств обратились к своим правительствам и договорились о выделении необходимых средств. По словам американского чиновника, в этом направлении работа пока ведется, и только две из шести перечисленных выше стран официально подали заявку на участие в программе ERIP.

«Мы немного меняем эти отношения, и мы осознаем это, – сказал он. – Если министерство обороны страны не сможет этого добиться, если они не могут отвечать за свои собственные закупки, если они не могут вкладывать средства, тогда извините, без обид, но мы перераспределим средства так, чтобы они достались другой стране».
Однако требование выделить средства в объеме, сопоставимом с размером дотаций, получаемых в рамках программы ERIP, вызывает беспокойство у Барри и Джима Таунсенда (Jim Townsend), бывшего помощника заместителя министра обороны по делам Европы, который сейчас работает в Центре новой американской безопасности (Center for a New American Security).

По словам Таунсенда, если этим шести странам придется занимать деньги, чтобы выполнить требование в рамках программы ERIP, это может породить долговую спираль для самых бедных стран или создать ситуацию, в которой страна не сможет брать деньги, необходимые ей в будущем. «Значит ли это, что у таких бедных стран, как Албания, нет шансов и что только богатые страны могут воспользоваться преимуществами этой программы? Думаю, это станет проблемой».

Оба аналитика также предупредили, что программы модернизации должны будут согласовываться с национальными приоритетами отдельных членов НАТО.

ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАСШИРЕНИЕ

Хотя первый раунд программы ERIP еще не завершен, чиновники не ждут, пока первые шесть стран подадут официальные заявки и проработают все детали, и уже смотрят в будущее.

Примерно в конце июня или начале июля Министерство обороны примет решение касательно того, будет ли второй раунд ERIP. Если такое решение будет принято, чиновники начнут рассматривать новые проекты уже в конце текущего финансового года.

В этом случае к списку будут добавлены новые страны. В первоначальном списке оказались практически исключительно страны-члены НАТО – Босния является единственной страной в этом списке, не входящей в состав альянса, а Северная Македония уже проходит процедуру вступления в него, – по словам упомянутого выше чиновника, в рамках этой программы предпочтение вовсе не обязательно будет отдаваться странам НАТО.

По мнению Барри, Польша и Венгрия вполне могут войти в список стран, которые будут включены во второй раунд программы ERIP. К ним также могут добавить Словакию и Чешскую Республику. По словам Таунсенда, было бы логичным включить в этот список страны Балтии, хотя Эстония, у которой нет советской военной техники, не совсем подходит под условия программы.

Латвия выразила заинтересованность, однако здесь есть одна оговорка. Эта страна уже приняла решение закупить вертолеты Black Hawk, чтобы заменить ими свой небольшой парк Ми-17 к середине следующего десятилетия. Если Латвия получит средства в рамках программы ERIP, это поможет ускорить процесс, позволив стране потратить высвободившиеся средства на модернизацию или на закупку другой военной техники. Однако пока неясно, захочет ли Госдепартамент поддерживать реализацию уже принятых решений о приобретении военной техники.

Если европейский проект принесет плоды, Госдепартамент может попытаться расширить эту программу за пределы Европы – возможно, чтобы затруднить реализацию китайских инициатив в Африке и Азии. Однако пока эти решения не были приняты.

«Я думаю, что это хорошо, и я надеюсь, что реализация программы продолжится, и Конгресс поймет, что это разумная трата денег налогоплательщиков, потому что она заставляет союзников прилагать больше усилий», – сказал Таунсенд.

Например, в 2017 г. доля авиационной техники в портфеле традиционно составила 50%, следом шла техника сухопутных войск (в течение года назывались цифры от 20 до 30%), до 20% – техника ПВО и около 6–7% – военно-морская техника. В том же году сообщалось, что в мире наблюдается рост спроса на стрелковое оружие, средства ближнего боя, прицелы и боеприпасы. При этом за 2014–2017 гг. портфель заказов АО «Рособоронэкспорт» на эту продукцию вырос более чем в пять раз. Годом ранее доля сухопутной техники была несколько ниже (16%), она находилась на третьем месте, пропустив вперед авиацию и средства ПВО. Примерно такая же картина наблюдалась и в 2014 г.: также третье место, хотя и более высокая доля – 21%, с небольшим отставанием от техники ПВО с ее 25,7%.





Сообщались и некоторые абсолютные показатели – так, в начале сентября 2015 г. в портфеле заказов на этот сегмент вооружений приходилось порядка 12 млрд долл., притом что сам портфель в течение года составлял 38–45 млрд долл.



Все это позволяет говорить о том, что экспорт техники сухопутных войск представляет важный элемент российской системы ВТС и генерирует несколько миллиардов долларов валютной выручки в год. Правда, идентифицировать удается немного контрактов, кроме того, по ряду популярных позиций довольно сложно установить источник – новое ли это производство или поставка осуществляется из наличия Министерства обороны России.


Важно отметить, что именно благодаря экспорту в прошлом удавалось сохранять производство ряда критических изделий. Так получилось в случае с БМП-3, которую в буквальном смысле слова «спас» контракт с ОАЭ в начале 1990-х гг., а также танка Т-90, контракт на который с Индией значительно улучшил позиции его производителя АО НПК «Уралвагонзавод». Интересно, что благодаря первым крупным контрактам со «стартовыми» заказчиками удавалось заключить новые контракты, которые затем обеспечивали загрузку в последующие годы. Опять-таки, в недавнее время в случае с БМП-3 это был Ирак, а с Т-90 – Алжир, ставший вторым после Индии покупателем танка этого типа (по числу закупленных единиц).


Оптимизм внушает и факт экспортных поставок российской техники нового поколения, как было в случае Узбекистана и защищенных автомобилей ЗА-53949А, которые поступили инозаказчику спустя год после появления в российской армии.


Довольно долгое время Россия не могла похвастаться крупными контрактами в области поставок легкого стрелкового вооружения. До недавнего времени пиком достигнутых успехов стали контракты с Венесуэлой на поставку 100 тыс. автоматов АК-103 (2005 г.) и строительство завода по производству автоматов и патронов калибра 7,62х39 к ним (2006 г.).


Если автоматы российского производства были поставлены весьма оперативно – в течение года, то строительство завода ведется до сих пор. Другим крупным контрактом стал контракт 2010 г. с Азербайджаном на лицензионное производство 120 тыс. автоматов АК-74М (азербайджанское обозначение Xəzri) в период до 2021 г., причем к середине 2019 г. выпущено уже 100 тыс. автоматов.


После этого наступило затишье почти на 10 лет, которое прерывалось неприятными поражениями на традиционных российских рынках, хотя отдельные контракты все же заключались. Например, в 2014 г. во Вьетнаме российское предложение проиграло израильской Galil ACE.

Но все изменилось в 2019 г., когда в Индии открылось совместное предприятие по лицензионному производству 7,62-мм автоматов АК-203.


Всего планируется производство в Индии 650 тыс. автоматов АК-2035. Это совместное предприятие образовано индийским государственным оборонно-промышленным объединением Ordnance Factory Board (OFB, доля в СП 50,5%), российскими АО «Рособоронэкспорт» и АО «Концерн «Калашников» (49,5%). Контракт стал одним из крупнейших в мире экспортных контрактов на поставку стрелкового оружия и закрепляет российские позиции на индийском рынке на долгие годы вперед. На этом фоне отдельный контракт – также с Индией – на 50 тыс. автоматов АК-203 уже российского производства, который был выполнен в 2019 г., можно рассматривать как своего рода «разминку» перед упомянутым выше крупным производственным контрактом. Формально заключенный ранее контракт с Саудовской Аравией на лицензионное производство автоматов Калашникова, судя по всему, пока не реализуется.


Отдельно стоит упомянуть поставки сухопутной техники в Сирию. Они проходят по линии Министерства обороны и парадоксальным образом неплохо изучены благодаря турецким шипспоттерам, фиксирующим проход российских транспортных и десантных кораблей в проливах, а также большим числом фотографий непосредственно из Сирии. Благодаря им можно довольно оперативно отслеживать появление в Сирии новой партии российской техники. Россия активно поставляет туда большие объемы бронетанковой техники (танки Т-90А, Т-62/62М, боевые машины пехоты БМП-1, бронеавтомобили К-43269, автотранспорт, тягачи МТ-ЛБ, артиллерийские системы, боеприпасы, экипировку и т.д.).
Сирию, вероятно, можно считать крупнейшим получателем техники сухопутных войск из России в отношении физических объемов.


В целом же можно констатировать, что российский экспорт сухопутных систем вышел на своеобразное «плато», которое составляет порядка 2–3 млрд долл. в год. Роста можно ожидать в случае вывода на рынок платформ нового поколения, в первую очередь танков Т-14, тяжелых БМП Т-15, БМП «Курганец-25» и «Бумеранг», новых образцов стрелкового оружия и индивидуальной защиты, а также противотанковых средств.

Взято в журнале «Новый Оборонный Заказ Стратегии» 2019, №6 (59)