Конкиста

[Pampa]

Часто встречаю дискуссии о «попаданцах». Дескать, что было бы, попади обычный человек в условия чужой, менее развитой цивилизации, удивил бы всех знаниями или пропал бы. А ведь подобных случаев в истории конкисты полно. Конкиста была жестокой лотереей, 1 из 1000 становился богачом, остальных ждали лишения и скорая смерть. Поэтому спецы, люди с хорошей профессией в основном сидели дома-им и там было неплохо. В Новый Свет ехали обычно молодые люди, без перспектив хорошей работы на родине, не имевшие ценных навыков. Те, кто решил лучше рисковать жизнью, чем горбатиться батраком на поле. Однако в условиях полной дикости вокруг и обычным солдатам случалось поработать руками. Выглядело это примерно так:

Экспедиция Педро де Вальдивия в Чили, 1541г. Основан город Сантьяго, 150 испанцев обьявили себя хозяевами большой страны, у индейцев другая точка зрения. Спешно нужны подкрепления, привлечь их можно только золотом. Вальдивия покоряет несколько племен, заставляет их вождей указать месторождения золота. Начинается разработка, индейцы используются как чернорабочие, испанцы из подручного материала изготавливают приборы и инструменты, разрабатывают шахты, прокладывают штольни, добывают породу, выплавляют золото, как будто горно-металлургический институт заканчивали.

Теперь золото надо доставить в Перу для вербовки солдат. На берегу океана,в Конконе они валят лес, делают доски, куют гвозди, топят смолу, гнут шпангоуты, шьют паруса-и строят корабль океанского класса, будто всю жизнь провели мастерами и инженерами на верфях. (Если кому-то это кажется невероятным, стоит вспомнить, что буквально в то же самое время Франсиско де Орельяна и кучка его спутников умирают с голода в затерянных джунглях Амазонки. И, чтобы спастись, делают вещь покруче: строят подобный корабль прямо там, в джунглях, вообще чуть не голыми руками. А затем плывут на нем через пол-континента. Матросы, штурманы нужны? Не вопрос!).

Все это на фоне обычных мелких стычек с индейцами. Но тут в Перу фракция Альмагро-младшего начинает гражданскую войну, вести долетают до индейцев Чили. Почуяв слабость испанцев, индейцы делают ход конем. Собирают большие силы, внезапно нападают, сжигают уже готовый корабль и убивают 13 испанцев. Вальдивия с большей частью отряда выезжает из города для ответной атаки, в его отсутствие основные силы индейцев штурмуют Сантьяго. 50 испанцев, без всяких укреплений, весь день дерутся на улицах против 10 тыс. индейцев, валят их сотнями. Бой отчаянный, у одного солдата после боя пику пришлось вырезать из ладоней-пальцы не разжимались. Штурм отбит с огромными потерями индейцев, у испанцев 2 убитых, ранены все.

Но главное-город полностью уничтожен. Сожжены все дома, имущество, продукты, и др. Из письма Вальдивии Карлу V: “У нас оставалась лишь одежда, что была на нас, оружие, бывшее в руках, 2 свиньи, хряк, курица, петух и 2 горсти зерна». Вокруг-огромная, враждебная страна с непроходимыми горами и суровым климатом. Ситуэйшн.

До прибытия помощи пройдет 2 года. 2 горсти зерна будут засеяны и дадут урожай, который уже даст семена для нормального сева. Свиньи и куры размножатся и превратятся в солидную ферму. Одежду будут шить из шкур. Животноводы, агрономы нужны? Без проблем! Индейцы будут частично разбиты, частично убеждены сохранять мир. Колония выживет и встретит помощь такой же сильной, как раньше, и с солидным запасом золота.

Но это еще в будущем, а сейчас нужно доставить золото в Перу, позарез нужна помощь: люди, оружие, инструменты и др. Корабль больше строить не рискуют: побережье далеко (около 100км.) от Сантьяго, работы теперь трудно защитить. Надо идти по суше. Выделяют 6 человек, больше послать нельзя, бойцы нужны здесь. Эти шестеро должны пройти с грузом золота 2500 км. через Анды, реки, пустыню Атакама, сквозь враждебные племена, через охваченные гражданской войной территории. Всего и делов. Чтобы уменьшить вес поклажи, принимается решение: везти золото в утилитарном виде. Из золота делают рукоятки их шпаг, стремена и шпоры. 6 оборванных авантюристов едят из золотых мисок и пьют из золотых чаш. Все это изготовлено колонистами-они и кузнецы, и ювелиры. Путь этих солдат в Перу был чистым триллером,занял 8 месяцев, дошли двое.

В самом Перу тем временем тоже не скучно, идет война. Диего де Альмагро-младший борется за власть, создает свою армию. К нему присоединяется капитан Педро де Кандия (один из «Славных 13»), грек-артиллерист. Артиллеристы тогда умели не только стрелять. Он со своими земляками плавит все металлическое, что есть вокруг, и выплавляет 17 отличных орудий, в т.ч. 8 тяжелых («сделали бы честь крепости Бургоса»). Аркебузы-и говорить нечего, в гражданских войнах Перу их все стороны клепали сотнями. В окрестностях Куско есть месторождения селитры, альмагристы налаживают ее добычу и производство пороха. Что, химики требуются? Легко!

Железо, сталь-головная боль всех конкистадоров. Золота/серебра кругом дофига, железа днем с огнем не найдешь. Повстанцы экспериментируют со сплавами, используют сплав серебра и меди, очень прочный и ковкий. Из этого они изготавливают шлемы и доспехи в массовом порядке. В результате к битве при Чупас (Педро де Кандия там трагически погибнет) альмагристы приходят хорошо вооруженные, с солидным арт.парком, большим запасом боеприпасов, и поголовно одоспешенные. Большинство кавалерии носило полный доспех-вещь в Новом Свете редкая! Участник: «Мы были поражены видом повстанцев, их прекрасным снаряжением и сверкающими доспехами-в Милане не смогли бы сделать лучших!»
Так что попаданцы разные бывают-у некоторых совсем неплохо получалось.

З.Ы. Опять отсюда http://satchel17.livejournal.com/

[Juan Carlos]

А это реальная история?
Просто рассказ об изготовлении 17 пушек кажется не совсем реалистичным.
Изготовление пушек - хай тек и верх военных технологий того времени. В полевых условиях попробуй изготовь. Секреты сплавов держались в тайне, цеха оружейников - крайне закрытые организации, артиллеристы не были мастерами-оружейниками. А если уж были, то вряд ли шли на фронт - с таким ремеслом и в тылу можно зарабатывать дохерища.
А тут один грек в жопе мира сделал целую батарею.

[Эмден]

east-west
Португальцы и испанцы ценили японцев гораздо выше, чем прочих азиатов. Воинственность, презрение к смерти, забота о чести - достойные качества, с точки зрения идальго. Правда, у этих добродетелей была и обратная сторона. «Японцы высокого мнения о себе, поскольку думают, что никто не может сравниться с ними в храбрости и владении оружием, и они смотрят свысока на всех чужеземцев. ...Они очень вежливы друг с другом, но презирают всех остальных.» («Письма» Ф.Хавьера).
Горячих южан впечатлял и самоконтроль самураев, их невозмутимость перед боем. «Они сдержанны в эмоциях и никогда их не показывают...Даже если двое - смертельные враги, они улыбаются друг другу и соблюдают все правила вежливости. И, улучив момент, выхватывают свои тяжелые мечи, острые как бритва, и убивают врага с первого-второго удара.» (Алессандро Валиньяно, «Жизнь святого Франсиско Хавьера»).

Капитан Андре Пессоа, приведший в Нагасаки нао «Мадре де Деуш», знал это все по личному опыту. В 1606 он командовал бастионом во время обороны Малакки, где японские наемники были главной ударной силой португальцев во всех вылазках. А в 1608 увидел и обратную сторону. «Мадре де Деуш» тогда находился на стоянке в Макао, и Пессоа (как капитан «Черного корабля»), был высшим должностным лицом в городе.

Экипаж стоявшего в порту японского судна устроил бесчинства и драки, португальский судья был ранен, несколько его людей убито. Начались вооруженные столкновения. Пессоа пришлось штурмом брать дома, где засели японские матросы. Около 30 из них погибло в ходе боев, а одного он повесил. Неосторожный шаг - владельцем их корабля был дайме Арима Харунобу. Когда в июле 1609 нао наконец прибыл в Нагасаки, Арима уже ждал его с нетерпением.

Несколько месяцев Пессоа пытался погасить конфликт, уверяя в законности своих действий. Его груз (в основном китайский шелк) был важен для сегуна. Т.е. была надежда, что жадность перевесит, однако в начале января 1610г. сегун все же дал Ариме разрешение на силовую акцию. Как назло, стоял штиль и выйти из гавани нао не мог, но сдаваться Пессоа не собирался.

«Мадре де Деуш» был огромным, неповоротливым грузовым судном, и на 900т. - всего 14 пушек. Все же японцы понимали, что в светлое время шансов у них нет, перетопят. Три ночи подряд самураи атаковали корабль на десятках лодок, набитых мушкетерами и лучниками. Португальцы подпускали их поближе и расстреливали бортовыми залпами, сопровождая пушечный огонь издевательской игрой на флейтах. Провалилась и атака брандеров, и попытка ныряльщиков перерезать якорный канат.

Наконец, вечером 6 января японцы предприняли последнюю попытку. Десант значительно усилили (до 2-3 тыс. человек). Кроме лодок со стрелками, появился хай-тек - деревянная плавучая башня с мушкетерами, установленная на 2 связанных джонках. Чтобы избежать огня бортовых орудий, джонки с башней зашли со стороны кормы, где у португальцев была лишь одна пушка (вторую перетащили на нос, защищать якорный канат). Под прикрытием огня из башни некоторые лодки смогли подойти к нао и начать абордаж.
Первых высадившихся японцев перерезали. По словам испанского купца Б. де Авила Хирона, Пессоа лично зарубил двоих. Но затем вспыхнул порох на палубе (возможно, от ручной гранаты, выпавшей из рук португальского матроса). Тушить некому - людей мало, большая часть команды не успела вернуться на борт до начала боев. Судно охватил пожар. Увидев, что все пропало, Пессоа запалил пороховой погреб. Взрыв отправил на дно и судно, и защитников с нападавшими, и, самое обидное, груз шелка и серебра на огромную сумму.

Поступок вполне в самурайском духе. Память о нем жила в Нагасаки долго, со временем обрастая фантастическими деталями. Э.Кемпфер в «Истории Японии» дает описание боя со слов местных (сам он был в Нагасаки в 1690). «Мадре де Деуш» к тому времени превратился у них в «испанский трехпалубный корабль». Испанцы, сражаясь, отступают вниз, каждый раз взрывая очередную палубу у себя над головой. И так 3 раза подряд, пока не доходят до трюма, где геройски погибают, уложив 3000 врагов. Похоже, «смотреть свысока на всех чужеземцев» Пессоа самураев отучил.

Трагедия «Мадре де Деуш» повторилась 200 лет спустя - как и положено, в виде фарса. Страна давно уже была закрыта для европейцев (кроме голландцев) под страхом смерти. Но в 1808 английский фрегат «Фаэтон» нахально зашел в Нагасаки, захватил заложников и, угрожая сжечь все суда в бухте, потребовал предоставить воду, дрова и провизию.

Конечно, «Фаэтон» превосходил силы гарнизона и по огневой мощи (38 пушек плюс 10 карронад), и по числу бойцов. Но, вдобавок, дневник Токуйемона (помощника губернатора Нагасаки) рисует печальную картину всеобщей паники и трусости. Офицеры, на глазах которых англичане взяли заложников, смогли лишь доложить губернатору: «..внезапно 15 человек с обнаженными саблями и пистолетами вскочили со дна шлюпки, схватили их и увезли в мгновение ока. Они были как свирепые тигры. Они двигались так ловко, и выглядели так грозно, что приблизиться к ним было нельзя.» Примерно так когда-то описывали европейцы прежних самураев. «Но мы, тем не менее, преследовали их и хотели было уничтожить, но подумали, что это может вызвать осложнения. Поэтому решили лучше вернуться и обо всем доложить.»

О самурайской невозмутимости тоже не было и речи. Одни беспорядочно бросались с копьями к берегу, чтобы остановить воображаемый десант, другие массово «заболевали». «Все говорили, что высадились русские, и многие готовились бежать из города. Люди в панике метались по улицам, стоял крик и шум, распространялись самые нелепые слухи.»

Губернатор Мацудайра Ясухира, правда, угрожал сжечь фрегат, «как мы сожгли здесь испанский корабль 90 лет назад» (память о Пессоа, пусть искаженная, все еще сохранилась). Но подчиненные саботировали его приказы. И немудрено - приказы состояли в том, чтобы атаковать фрегат в 48 орудий посредством лодок, «в каждой из которых будет 10 копий, 5 луков и 6 фитильных мушкетов». В результате японцы, так ни на что и не решившись, выполнили все требования англичан и дали им спокойно уйти.

Кто-то скажет, что к 19в. воины Ямато измельчали. Но Мацудайра, например, после ухода «Фаэтона» поступил традиционно: «я увидел, что он, сидя на ковре, сделал длинный разрез на животе ниже пупка, а затем вонзил кинжал себе в горло по рукоять.» Самурайский дух был вполне жив, только он не очень помогал против пушек - а умирать и «южные варвары», если надо, умели не хуже.

[Pampa]

Так пушки из дерева и из кожи животных даже можно делать и делали. Только само собой они выдерживали 1 выстрел.

[Pampa]

К тому времени японцы уже те же самые 200 лет не воевали.

[Эмден]

в Гранаде традиционно отмечается "День взятия" (Dia de la Toma). 2 января 1492г. султан Боабдил отдал ключи от города "католическим монархам" Фернандо и Изабелле, а те их передали графу Иньиго де Тендилья, ставшему первым капитан-генералом Гранады.
После чего Тендилья с отрядом вошел в Альгамбру, где водрузил на башне крест и королевское знамя. Реконкиста закончилась.

Гранадская кампания занимает особое место в истории Испании. "Война за Родину и веру", "рождение нации" и т.д. Это все, конечно так. Шли не только сражения с мусульманами, шло создание новой идентичности, обьединявшей кастильцев и арагонцев. Но стоит отметить, что эти 2 процесса порой не сильно помогали друг другу, и тот же граф Тендилья испытал это на себе.

В 1483-1484 он возглавлял гарнизон г.Аляма (Alhama). Должность ответственная и опасная: Аляма расположена в самом сердце вражеской территории (всего 50 км. от Гранады), почти в изоляции от своих. Снабжать город было нелегко, но и оставить жалко - прекрасная база для рейдовой войны.
Прибыв в Аляму, Тендилья застал гарнизон не в лучшем состоянии - вдали от начальства солдаты распустились. Начинать пришлось с дисциплины.

"Вступив в должность, он упорно прививал солдатам добрые обычаи, и обучал их рыцарскому ремеслу. Искоренял игры, что обнаружил, и прочие пороки, что вредят армии. Обьяснил им, как часто справедливую цель войны губит плохое поведение ее участников. ...И установил такие порядки, что они забыли все игры и излишества, и не тратили зря время, а занимались только войной. Постоянно получая сведения о передвижениях мавров, он не давал врагу покоя. Делал вылазки, штурмовал многие башни и укрепленные дома вокруг Гранады, разрушал их, захватывал пленных и скот. И с таким старанием воевал, что гранадцы не осмеливались и на лигу отойти от города для сева и полевых работ..." (Фернандо дель Пульгар, "История католических монархов").

А пока Тендилья геройствовал, в Испании вовсю укреплялось народное единство, в т.ч. с помощью инквизиции. Результат был смешанный. Хронист Альфонсо де Паленсия в "Гранадской войне" писал o 1484: "Создание инквизиции, этого незаменимого средства для борьбы с ересью, также увеличило нужду. Конечно, это пустяк по сравнению с вечным блаженством, ибо истинное богатство - во владении католической истиной. Поэтому король и королева мирились с любым неудобством, чтобы очистить Андалусию от тайных евреев. ... Не считая многочисленных беглецов и заключенных в тюрьму, в течение 3 лет около 500 человек было сожжено в Севилье. "Конверсос" (крещеные евреи) искали спасения в бегстве, и унесли с собой все богатства, что смогли, а часть спрятали. В Андалусии не осталось ни золота, ни серебра".

В итоге борьба за духовные скрепы отразилась на Аляме. "И, поскольку королевских рент не хватало, чтобы платить солдатам, пришлось прибегнуть к налогам, в основном из-за невозможности поддерживать гарнизон Алямы, если не отправлять туда обоз под сильным конвоем 2-3 раза в год. Все это с терпением переносил преданный народ. Но жители Толедо, боясь, что их город постигнет бедность, если там тоже начнут расследовать обычаи "конверсос", чье гнусное поведение причиняло столь ужасный вред, убедили королеву отложить расследование."

Несмотря на усилия короны, гарнизон Алямы все же остался без жалованья. Т.е. с реальной перспективой массового дезертирства или мятежа - и это во вражеском тылу, где и так город удерживали чудом. Чтобы предотвратить катастрофу, у Тендильи не было денег, зато был заработанный в боях авторитет.

Пульгар: "Граф велел сделать из бумаги деньги большой и малой стоимости, в достаточном для оплаты количестве. На каждом таком куске бумаги он написал своей рукой его стоимость, и этим заплатил жалованье солдатам. И приказал, чтобы все в городе принимали эти деньги, и чтобы никто не отказывался. Он твердо пообещал, что, когда они выберутся отсюда, каждый сможет вернуть ему эти бумаги, и он их обменяет на золото или серебро. И все, зная его честность, доверяли его слову, и приняли жалованье кусками бумаги, и покупали на них еду и все необходимое. Позже, когда граф сдавал свою должность, он заплатил золотом и серебром всем, кто предьявлял ему бумажные деньги, по стоимости, написанной его рукой."

Некоторые излишне эмоциональные авторы (напр. Вашингтон Ирвинг в "Chronicle of the conquest of Granada") называют Тендилью создателем первых бумажных денег. Это, конечно, перебор. Но все равно за графа стоит выпить, и не только из-за знамени над Альгамброй. Мотивировать и обьединять людей для борьбы можно по-разному. Можно, например, жечь на кострах кого попало, дело нехитрое. А можно стать таким командиром, что твое слово будут принимать по золотому номиналу.

[Эмден]

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 14:54)

К тому времени японцы уже те же самые 200 лет не воевали.

по мелочи воевали,точнее междуусобствовали.

[Juan Carlos]

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 14:49)

Так пушки из дерева и из кожи животных даже можно делать и делали. Только само собой они выдерживали 1 выстрел.

это да, но там говориться, что 17 отличных пушек из чего-то металлического
явный звездёж, не верю вообще.

[Pampa]

Цитата (Эмден @ Окт 7 2015, 15:02)

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 14:54)

К тому времени японцы уже те же самые 200 лет не воевали.

по мелочи воевали,точнее междуусобствовали.

С 1600 какого то Токугавы захапали сёгунат ах до 1800 какого то. Никаких междуусобиц. В это спокойное время они и начали усиленно придумывать сказки про благородных самураевверных долгу и другие бусидо.

[Pampa]

Цитата (Juan Carlos @ Окт 7 2015, 15:08)

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 14:49)

Так пушки из дерева и из кожи животных даже можно делать и делали. Только само собой они выдерживали 1 выстрел.

это да, но там говориться, что 17 отличных пушек из чего-то металлического
явный звездёж, не верю вообще.

В пушке главное не металл, а порох. Во Франции например, все сортиры состояли на учете и специальные сортирные команды ходили и собирали селитру. И постоянно нехватало.

[Pampa]

Эрнан Кортес женился при довольно необычных обстоятельствах.

Он участвовал в завоевании Кубы в 1511г, быстро выдвинулся в рядах колониальной администрации, стал мэром Сантьяго, личным секретарем и правой рукой губернатора Кубы Диего Веласкеса де Куэйар, который очень его ценил. Однако отношения с Веласкесом испортились в 1514г. Кортес оказался связан с группой колонистов-энкомендерос (плантаторов), недовольных политикой губернатора. Заговором это назвать сложно, их планы не шли далее подачи жалобы представителю короля о злоупотреблениях Веласкеса. С Веласкесом, однако, шутки были плохи. Он арестовал участников, включая Кортеса, и обвинил их в заговоре и измене. Кортесу угрожала смертная казнь. Многие приписывают ему романтический побег из тюрьмы, погоню и новый арест, но я не уверен в подлинности этого.
Как бы то ни было, он не только вышел на свободу, но и упрочил свое положение. Сделал он это, согласившись на брак с Каталиной Суарез Маркаида, сестрой жены Веласкеса. Можно себе представить, какой была дама, за женитьбу на которой Веласкес простил ему все. В результате этого брака Кортес стал настолько влиятелен на Кубе, что смог впоследствии организовать поход в Мексику. Этому не мешало то, что он, следуя обычной практике колонистов, имел на Кубе официальную любовницу, Леонор Писарро (от которой имел 2 детей).

После завоевания Мексики он в середине 1522 отправил на Кубу корабль, поручив капитану, помимо прочего, забрать там его любовницу Леонор и привезти к нему. О жене он ничего не сказал, тем более что Диего Веласкес был теперь его злейшим врагом и иметь рядом его родственницу было бы глупо.
Тем не менее донья Каталина, узнав о таком хамстве, самовольно приперлась на корабль и потребовала отвезти ее к мужу, губернатору Новой Испании, вместе с любовницей. Капитан вынужден был согласиться, но запросил у Кортеса инструкций. Кортес распорядился не высаживать жену в порту Вера-Круз, как всех, а отвести подальше и высадить чуть ли не в сельве-пусть добирается как знает. Надеялся, конечно, что по дороге она загнется от болезней, заблудится в горах или попадет под стрелу индейцев.

Не тут-то было! Каталина была баба настырная и сумела как-то добраться до Теночтитлана, где ее муж вершил судьбами бывшей империи ацтеков. Тут, помимо не слишком теплого приема, ее ожидал неприятный сюрприз. Она понимала, конечно, что за бабки мужа ей придется бороться с его любовницей. Однако оказалось, что, помимо этого, во дворце живет еще целый гарем из множества индейских принцесс, подаренных Кортесу вождями различных племен в знак дружбы. И отказываться от них он не намерен-тем более, что это испортило бы отношения с союзными племенами. А главное, мозолила глаза еще одна официальная любовница Кортеса-знаменитая индианка Марина («Ла Малинче»), к которой он был действительно привязан-она была с ним рядом почти с первых дней на континенте, делила все опасности и сыграла большую роль в завоевании Мексики как единственный переводчик Кортеса на науатль. Мало того, она именно тогда (в 1522) родила ему сына.

Тем не менее донья Каталина, сжав зубы, начала упорную борьбу за свое законное положение и бабки. Она набрала себе двор, стала устраивать пышные приемы, носить роскошные наряды и вообще вести себя, как и положено (по ее представлениям) вести себя жене самого могущественного человека в стране. Само собой, все это делалось на деньги мужа, заработанные большой кровью-своей и чужой. И не забывала напоминать ему, что ей положена законная доля.

Кортес терпеливо переносил это около 2 месяцев, он ждать умел. А затем в ночь на 1 ноября 1522г. он среди ночи созвал слуг, обьявив, что жена внезапно скончалась в собственной спальне. По словам ее камеристки на допросе, «она лежала на своей кровати, одежда была в беспорядке,имела почерневшие губы, вылезшие из орбит глаза и вообще типичный вид удавленной. На лбу была кровь. Рядом лежали четки на шнурке, которыми, видимо, ее и удавили».

Само собой, расследование ни к чему не привело-обвинять Кортеса было бы самоубийством.
Так что жили все,включая Кортеса, еще долго и счастливо, он настрогал еще штук 9 детей от разных женщин, включая вторую жену Хуану де Зуньига, на которой женился 7 лет спустя, в 1529. Жизнь и «загадочная смерть» Каталины Суарез (Хуарез) упоминается в его биографиях одним абзацем. И правильно, ибо нефиг. Понимать надо, с кем имеешь дело.

З.Ы. Опять отсюда http://satchel17.livejournal.com/

[Эмден]

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 15:13)

С 1600 какого то Токугавы захапали сёгунат ах до 1800 какого то. Никаких междуусобиц. В это спокойное время они и начали усиленно придумывать сказки про благородных самураевверных долгу и другие бусидо.

крупных усобиц не было,а мелких полно было.плюс самураи меж собой дуэлировали.

[Эмден]

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 15:14)

В пушке главное не металл, а порох. Во Франции например, все сортиры состояли на учете и специальные сортирные команды ходили и собирали селитру. И постоянно нехватало.

а в южной Америке было полно гуано,из которого добывали селитру,
все тихоокеанское побережье сплошные залежи,
в 19 веке даже война была за контроль над залежами гуано.

[Pampa]

При Токугавах и мелких было мало. Ордунг был.


И как из гуано добыть селитру?

[Эмден]

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 16:02)

И как из гуано добыть селитру?

ну я откуда знаю? я в химии не копенгаген,знаю что до конца 19 века порох производили из перуанского гуано,
там миллионы тонн добывали столько его скопилось за десятки миллионов лет,птички понасрали

[Pampa]

Но мне кажется что не испанцы времен конкисты этим занимались.

[Эмден]

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 16:39)

Но мне кажется что не испанцы времен конкисты этим занимались.

если у тебя есть целые залежи сырья почему нет?
сам писал в Европе собирали говно из сортиров,а тут миллионы тонн под ногами.

[Pampa]

Там свежее, а тут окаменевшее.

[Эмден]

Цитата (Pampa @ Окт 7 2015, 16:50)

Там свежее, а тут окаменевшее.

окаменевшее не воняет

[Эмден]

экстремальная кулинария
Бразильские туземцы с самого начала производили на европейцев сильное впечатление. Кто-то ужасался их дикости и кровожадности, а кто-то был в восторге от "благородного дикаря в гармонии с природой". На этом фоне «Путешествие в Бразилию» Жана де Лери (1578) выглядит спокойным и взвешенным. Книга издана через 20 лет после его возвращения во Францию в 1558, а за эти годы священник-гугенот Лери навидался всякого. Посреди религиозных войн не очень получалось возмущаться индейскими зверствами - вокруг своих хватало. Тупинамба у него имеют много достоинств, их примитивный образ жизни Лери не смущал. Каннибализм безоговорочно осуждает, хотя тоже без особых эмоций.

Такой подход обьясняется личностью автора. В Новом Свете ему ко многому пришлось привыкать, в т.ч. по части еды. По дороге в Бразилию это были гнилые морские сухари и вода пополам с червями. На суше почти год питался в основном жидкой кашей из маниоковой муки, а изредка - мясом ящериц. Копченые руки и ноги, лежавшие на грилях-буканах в индейских деревнях, тоже заставляли задуматься о границах сьедобного (особенно, когда радушные хозяева пытались его угостить).

Самой трудной проверкой, однако, стала дорога домой. Из-за плохой погоды и невежества штурмана они шли через Атлантику почти 5 месяцев, провизия и вода кончились, половина команды умерла от голода и его последствий. Для питья собирали дождевую воду в воронку из паруса с ядром в центре. С едой было хуже. Сначала сьели попугаев и обезьян, затем крыс, свечи, кожаные воротники и башмаки.

Французы не были бы французами, если бы не пробовали разные рецепты даже для подметки. Мышей варили в морской воде, крысиные лапки поджаривали на углях. Кожа тоже бывала разная. «Испробовав разные предметы, скажу, что, будь я в осаде и имей кожаные воротники и замшевую одежду, в которых есть сок и влага, я бы никогда не сдался от голода.»
Когда вкусные воротники кончились, пришлось есть индейские щиты из сушеной шкуры тапира, которые можно было разрубить только алебардой. «Некоторые разрезали их на куски и варили, но этот рецепт оказался неудачным. Другие клали их на угли. И, когда они поджарятся, соскабливали верхний слой ножом. Вкус был, как у жареного бекона.»

От голода у людей начались вспышки ярости, приходили и мысли о людоедстве - Бразилию все помнили хорошо. «Мы украдкой поглядывали друг на друга, лелея греховные мысли об этом варварском деле.» К счастью, вовремя показался французский берег. Увидев землю, «мастер сказал вслух, что, продлись дорога на день дольше, он решил не бросать жребий, как обычно делают, а просто убить одного из нас на пищу остальным.»

Чудом оставшись в живых, Лери взамен получил бесценный опыт. Это пригодилось, когда в 1573 он стал одним из видных деятелей г.Сансер во время католической осады. Несмотря на 500 умерших от голода жителей, Лери посчитал эту полугодовую блокаду меньшим испытанием, чем дорога из Бразилии. У осажденных была вода, вино и специи, возможность собирать траву и корни.

Кулинару тут было где развернуться. Сначала сьели лошадей и ослов. «Все нашли ослятину вкуснее не вареной, а жареной или в виде паштета. Ослиная печенка, жареная с гвоздикой, ничем не хуже телячьей.» (Лери, «Памятная история осады Сансера», 1574). Затем настала очередь собак и кошек.
После «...началась охота на крыс и мышей, голод заставлял проявлять безграничную изобретательность в устройстве мышеловок. Бедные дети часто жарили крыс на углях целиком, со шкурой и потрохами. Никто не считал жареных крыс особенно вкусными, но есть можно. Хотя они лучше тушеные». Когда мясо кончилось, в ход пошли кожа и обрезки шкур, «...из которых готовили рагу, паштет в горшочке или винегрет»

Лери смог даже попробовать что-то новое - в Сансере, в отличие от корабля, были книги. "Ели не только чистый пергамент, но также письма, документы, книги печатные и рукописные, не видя трудности в том, что книгам могло быть 100-120 лет. Их сначала вымачивали час или два, часто меняя воду, затем скребли ножом. Затем варили полчаса-час, делая мягкими. Потом рвали и тянули пальцами, получая клейкую массу. Из нее делали фрикасе, как из потрохов, или готовили с травами и специями на манер супа-рагу (hochepot). Я видел, как едят лежащие на тарелке кусочки, на которых еще можно было разобрать буквы." Грань между сьедобными и несьедобными вещами почти исчезла.

Но попытки каннибализма давили беспощадно, иначе всем конец. Когда такой случай был обнаружен в семье одного из горожан (подробности лучше опущу), всю семью из 3 человек казнили. «Если кто-то сочтет наказание слишком суровым, оцените, как опасно было в нашей ситуации поступить иначе. Могут сказать, что человек все равно был мертв, и это допустимо в такой крайней нужде. Я отвечу, что, оставь мы это безнаказанным, следовало бояться (чему было много признаков), что солдаты и горожане примутся есть трупы умерших или убитых. А затем будут убивать других, чтобы сьесть. Те, кто не бывал в такой крайности, не могут понять то, что видели мы.»

С учетом биографии автора, лучше понимаешь его отношение к индейцам. Лери был человек без предрассудков, мог адаптироваться ко всему. Но знал, что есть предел, который переходить нельзя.