"Другая" Япония

[Legio_X]

"Когда его спросили, стоило ли рисковать карьерой, спасая других людей, он процитировал древнее выражение самураев: "Даже охотник не станет убивать птицу, просящую у него защиты" "


Сугихара Тиунэ (Сугивара Сэнпо) 杉原 千畝.
01.01.1900-31.07.1986.

"Вы хотите услышать мою мотивацию, не так ли? Это как чувства, которые испытал бы каждый, встретив лицом к лицу беженца, умоляющего со слезами на глазах. И, кроме сочувствия, ничего не остаётся. Среди них были старики и женщины. Доведённые до отчаяния, они целовали мою обувь. Да, я действительно наблюдал такие сцены собственными глазами. В то же самое время я чувствовал, что японское правительство в Токио не имеет единой позиции. Некоторые военачальники были просто напуганы давлением нацистов, в то время как служащие министерства внутренних дел противоречили друг другу. Люди в Токио не были едины. Я чувствовал себя глупо, общаясь с ними. Поэтому решил не дожидаться ответа. Я знал, что в будущем кто-нибудь обязательно на меня подаст жалобу, но был уверен, что поступаю правильно. В спасении многих жизней ничего неправильного нет. Дух человечности, благотворительности… соседской дружбы, ведомый этими чувствами, я решился на то, что я делал, противостоя этой очень трудной ситуации — именно в этих чувствах кроется причина, по которой я продолжал начатое с удвоенной отвагой." Тиунэ Сугихара

За 29 дней усилиями этого человека спасено более 6 000 евреев, пытавшихся избежать ужаса нацистских концлагерей.
Сегодня около 40 000 человек по всему миру считают, что живут на земле только благодаря одному человеку - Тиунэ Сугихара.

В самом начале прошлого века, 1го января 1900го года в маленьком городишке Яотсу, что в префектуре Гифу, в семье врача Ёшимизу Сугихара родился сын, которого назвали Тиунэ.
Тиунэ был вторым сыном среди шестерых детей Ёшимизу и Ятсу Сугихара. Кроме него в семье было еще четверо мальчиков и самая младшая девочка.
В 1912 году Чиунэ с отличием заканчивает начальную школу в родном Яотсу. И поступает в среднюю школу Даиго Чугаку в Нагое, которую также заканчивает с отличием.


Семья Сугихара. Чиунэ стоит в центре.

Отец Тиунэ настаивает, чтобы сын продолжил его дело и стал врачом. Для чего мальчика отправляют на вступительные экзамены в медицинский колледж. Экзамены Чиунэ заваливает с блеском, сдав чистый лист бумаги, подписанный своим именем. Он не собирается становиться медиком. Его привлекает литература и иностранная литература - в первую очередь. Он хочет заниматься иностранными языками и изучать культуру европейских стран.

В гневе отец лишает Тиунэ всякой материальной помощи и тому приходится рассчитывать только на себя.

В 1918 году Тиунэ поступает в Университет Васэда в Токио на отделение английской литературы. Чтобы платить за обучение ему приходится работать по вечерам, но денег все равно катастрофически не хватает. И через полтора года Тиунэ вынужден оставить университет: заплатить за следующий год обучения просто нечем.

И тут на глаза Тиунэ попадается объявление Министерства Иностранных дел Японии, приглашающее молодых, амбициозных и талантливых попробовать себя на дипломатическом поприще. Чиунэ легко проходит отборочный экзамен и в составе учебной группы при посольстве Японии отбывает в Харбин, Китай.

В Харбине Сугихара изучает немецкий и русский языки и, судя по всему, активно общается с русско-язычным населением Харбина. Понятно, большей частью - российскими белоэмигрантами.
Общение оказалось настолько интересным для Сугихары, что в 1924 году он принял православие и чуть позже женился на уроженке Белоруссии Клавдии Семеновне Аполлоновой.

Про личную жизнь Тиунэ Сугихара в этот период времени известно мало. Настолько мало, что даже в его официальной биографии на сайте города Яотсу наличие русской жены никак не указано. Да и во многих других пересказах биографии этот факт по неизвестным причинам опускается. А ведь они были женаты 11 лет. И развелись в 1935 году, перед самым возвращением Сугихары в Японию. По воспоминаниям знавших его людей, Тиуне продолжал материально поддерживать не только бывшую жену, когда она оставила его после десяти лет брака, но и ее племянников и племянниц. Причина развода нигде не указывается. Возможно, это отсуствие детей. Или нежелание супруги ехать с мужем в Японию.

В 1932 году Сугихара уже считается экспертом по отношениям с Советской Россией и принимает участие в переговорах с советскими властями о приобретении Китайско-Восточной железной дороги. В 1934 году трудные переговоры завершились договором о продаже. Утверждается, что именно усилиями Сугихары японскому правительству удалось выиграть на этой сделке больше миллиона долларов (по курсу того времени!).

В 1935 году Сугихара в знак протеста против действий японской армии в отношении мирного населения Китая подает в отставку со своего поста в японском посольстве в Харбине. И возвращается в Японию.

8 апреля 1936 года состоялось бракосочетание Тиунэ Сугихара и Юкико Кикучи, которая младше его на 14 лет. И в 1937 году, вместе с молодой женой и первенцем Хироки, Сугихара отправляется в Финляндию, работать переводчиком в японском посольстве в Хельсинки.


Юкико Сугихара, фото 30х годов.

В апреле 1939 года Сугихара получает назначение на работу в японском консульстве в литовском Каунасе. В обязанности Сугихары входило докладывать в Министерство Иностранных дел Японии обстановку в Европе и действия Германии и Советского Союза.


Семья Сугихары и сотрудники консульства.

К 1939 году у Сугихары было уже трое сыновей: Хироки, Чиаки и Харуки. Вместе с ними в Каунасе жила и сестра жены (на фото стоит в центре за диванчиком). Остальные сотрудники косульства были из местных жителей, литовцы и русские.

В Европе уже пахло большой войной. И 1го сентября 1939 года она началась вторжением немецких войск на территорию Польши. Вскоре поток беженцев из Польши захлестнул Литву.
Прибывающие в Каунас польские евреи рассказывали страшное. Про Варшавское гетто, про появляющиеся концлагеря. Им не верили. Литва имела постоянные отношения с Германией и немцев тут любили и уважали, в отличие от русских, которых боялись.
Нацисты постепенно захватывали одну за другой страны Европы и у собравшихся в Литве польских евреев оставалось все меньше возможностей покинуть страну и перебраться за океан или хотя бы в Азию, где пока было относительно спокойно.

15 июня 1940 года Литва стала территорией Советского Союза. Тут-то уже забеспокоились и коренные литовские евреи (а в Каунасе из 120 000 примерно населения в то время около четверти составляли евреи). Но реальных возможностей покинуть страну уже не осталось. Кольцо сжималось.

И вот в конце июня неожиданно возникла спасительная идея: два острова, старые голландские колонии в Карибском море, Курасао и Суринам не требуют для въезда никаких виз. Генеральный консул Голландии в Каунасе Ян Цвартендейк согласился проставить разрешение на въезд всем, кто подаст заявление.
Но: чтобы попасть на эти острова беженцам нужно было пересечь всю территорию Советского Сюза, добраться до Японии и уже оттуда отплывать на Карибы.

Советский консул, имени которого эта история не сохранила, был согласен выдать транзитную визу всем желающим, но при одном условии: они должны были иметь и японскую транзитную визу.

...Ранним июльским утром 1940 года Сугихара Тиунэ и его семья были разбужены шумом, доносящимся с улицы. Подойдя к окнам, они обнаружили, что здание японского консульства было буквально окружено толпами людей. Они все пришли получать визы.



Но Сугихара не имел права без разрешения Министерства выдавать визы сотням и тысячам людей. Было составлено несколько подробнейших запросов в Министерство Иностраннных дел Японии с объяснением ситуации и просьбой о скорейшем получении разрешения. Ответа не было.
В частной переписке с сотрудниками министерства складывалось впечатление, что там просто никто не знает, как поступать. С одной стороны, Япония - союзница Германии и должна поддерживать общую политику, с другой стороны, идеи нацизма в Японии не прижились и не было никаких причин поддерживать Холокост.

В конце июля советские власти потребовали, чтобы все сотрудники всех иностранных дипломатических контор в Каунасе покинули территорию теперь уже Советского Союза. Почти все дипломаты немедленно выехали из Литвы. Остались только два консула: голландский и японский.
Сугихара попросил разрешение на продление пребывания на 20 дней. Разрешение было подписано.

31 июля 1940 года. Офис японского консульства в Каунасе. Тиунэ Сугихара сидит за своим столом и ждет ответа из министерства на очередной запрос по транзитным визам.
Секретарь консульства приносит телеграмму, которую Сугихара читает вслух:

CONCERNING TRANSIT VISAS REQUESTED PREVIOUSLY STOP ADVISE ABSOLUTELY NOT TO BE ISSUED ANY TRAVELER NOT HOLDING FIRM END VISA WITH GUARANTEED DEPARTURE EX JAPAN STOP NO EXCEPTIONS STOP NO FURTHER INQUIRIES EXPECTED STOP
(SIGNED) K TANAKA FOREIGN MINISTRY TOKYO

- Тиунэ, - от окна зовет его Юкико, - подойди сюда, пожалуйста. Посмотри.
За окном видно огромную молчаливо ожидающую толпу. Кажется, что люди с надеждой смотрят прямо в глаза Сугихаре.
- Тиунэ, там дети.
- Да. Но у нас тоже дети. Неподчинение приказу министерства может стоить мне карьеры. А если информация дойдет до нацистов, то и жизни всей нашей семьи.
- Тиунэ... Посмотри туда...

Сугихара резко отворачивается от окна и говорит секретарю:
- Вольфганг, откройте двери, пожалуйста. Мы начинаем прием документов на визы.


Тиунэ и Юкико Сугихара. 1940 год.

С 31 июля по 28 августа 1940 Сугихара занимался только тем, что выдавал визы беженцам. Вскоре у него закончились бланки для виз, и он продолжал выписывать визы от руки с помощью своей жены. На написание виз он тратил всё своё время, работая по 18-20 часов в сутки. Всего он выписал, по некоторым оценкам, 2139 виз. Учитывая, что виза выдавалась на семью, можно считать, что благодаря ему уехало около 6 тысяч человек. Как подсчитали в наши дни, общее число детей, внуков и правнуков беженцев, спасённых дипломатами Японии и Голландии, превысило 50 тысяч.
Когда Тиунэ и Юкико освободили особняк, закрыв консульство, ещё три дня снимали номер в гостинице и продолжали проставлять визы. Даже сидя в купе поезда на Берлин, все последние минуты он выписывал визы. А когда поезд тронулся, дипломат протянул консульский штамп через окно оставшимся беженцам — и они продолжили процедуру без него, подделывая подпись. На японской границе «сработали» не менее 400 виз с поддельными подписями.
Получившие визы беженцы пересекали советскую границу и ехали через СССР во Владивосток, где садились на японские пароходы и отправлялись в Японию. Большинство из них было отправлено японцами в Шанхай, где они благополучно пережили войну. Часть выехала в другие страны тихоокеанского региона или осталась в Японии.
В Каунасском музее Сугихары, в двухэтажном особняке бывшего японского консульства, экспонируется невиданный в мировой дипломатии документ: правую его половину занимает разъяснение о ненужности визы для въезда на остров Кюрасао за подписью Звартендейка, а на левой половине — транзитная японская виза за подписью Сугихары. Ещё в углу проставлены штампы МИДа Литовской ССР и НКВД СССР (к тому времени Литва уже стала союзной республикой).
Многие беженцы не имели всех необходимых документов для формального получения визы. Большинство из них не имело требуемой для визы суммы денег. Некоторые не имели вообще никаких документов. Сугихара подписывал все.
Ежедневно он работал по 12-16 часов, не отрываясь даже на еду. Когда уставала правая рука, Юкико массировала ему плечи и пальцы.



Японские транзитные визы, подписанные Сугихарой, и его ручка, которой он и писал.

Когда Тиунэ и Юкико освободили особняк, закрыв консульство, ещё три дня снимали номер в гостинице и продолжали проставлять визы. Толпа людей не уменьшалась. 28 августа Сугихара подписывал последние визы из окна поезда, покидающего Каунас. А когда поезд тронулся, дипломат протянул консульский штамп через окно оставшимся беженцам — и они продолжили процедуру без него, подделывая подпись. На японской границе «сработали» не менее 400 виз с поддельными подписями.

Поскольку одна виза выдавалась на семью, невозможно сейчас точно сказать, какому количеству людей удалось помочь. Ориентировочно называют цифры от пяти до десяти тысяч человек.

Во время войны Сугихара работал в японских консульствах в Кёнигсберге, Праге и посольстве в Берлине. Конец войны застал его в Бухаресте, где он сам и его семья были арестованы советским армейским командованием и отправлены в лагерь для таких же заключенных дип.работников с семьями в Румынии, где они провели полтора года.

В 1947 семья Сугихара вернулась в Японию, повторив путь еврейских беженцев из Европы в Азию: по Транс-Сибирской железной дороге через всю Россию и через порт Находка - в Японию.

В Японии, однако, Сугихару никто не ждал. Его уволили из Министерства Иностранных дел. Формально - по сокрашению штатов. А неофициально ему было сказано, что за самоуправство во время "литовского инциндента". Причем, уволили с "волчьим билетом", так, что устроиться на работу ни в одно государственное учреждение он не мог.
Для семьи Сугихары наступили трудные времена.

Они осели в городишке Фуджисава, префектура Каназава. Сугихара брался за любую работу. Но человеку в его возрасте и с его образованием найти хоть что-то приличное в то время практически не было возможности. Он работал почасовым переводчиком и репетитором, торговал электрическими лампочками вразнос, короче, изо всех сил пытался прокормить четырех сыновей. Но легче не становилось.
В том же году от рака умирает третий сын Сугихары, Харуки. Даже на достойные похороны денег нет. Это было самое тяжелое время в жизни Сугихары.
Но по воспоминаниям Юкико, Тиунэ никогда не жаловался на правительство или министерство, лишившее его возможности жить достойно. И никогда не рассказывал никому о том, что ему обязаны жизнью более 6000 человек.

В 1960 году Сугихара наконец получает неплохую работу в торговом представительстве частной компании в Москве. Ему пришлось поменять имя на "Сугивара Сенпо", чтобы советские власти не распознали в нем того активного молодого сотрудника японского посольства в Манчжурии, который помог своему правительству неплохо заработать на сделке. В сущности, Сугивара Сенпо - это просто другое прочтение тех же иероглифов имени Сугихара Тиунэ.

...1968 год. Сугивара Сенпо вышел из торгового представительства Японии в Москве и остановился на крыльце закурить.
- Мистер Сугихара? - раздалось сзади.
Сенпо обернулся. На него внимательно смотрел средних лет мужчина явно еврейской внешности.
- Мистер Сугихара? - повторил он, - Я ведь не ошибся? Вы - Сугихара Тиунэ, вы работали японским консулом в Каунасе в 1940ом?
Мужчина лихорадочно шарил глазами по лицу Сенпо.
- Да...
- Мистер Сугихара! - мужчина вдруг бросился к Сенпо и схватил его за руку. - Меня зовут Иехошуа Нишри. Вы вряд ли помните меня, я тогда был совсем мальчишкой. Вы спасли жизнь моей семье! Мы ищем Вас уже больше двадцати лет! На все наши запросы в Токио либо не отвечают вовсе, либо говорят, что такого человека нет. Мистер Сугихара, пожалуйста! Моя семья будет счастлива видеть Вас!
Иехошуа Нешри говорил правду: с самого конца войны те, кого когда-то спас Сугихара, объдинились в поисках японского дипломата, рискнувшего своей судьбой и жизнью для спасения тысяч людей. Японское правительство отказывалось сотрудничать с организацией "Спасенные Сугихарой" и не давало никаких сведений о судьбе бывшего консула. И только спустя 28 лет случайно экономическому атташе посольства Израиля в Токио удалось найти своего спасителя.

В 1969 году Сугихара Тиунэ посетил Израиль. Он сам и вся его семья стали почетными обладателями пожизненной визы в Израиль. Его дом в Фуджисаве теперь постоянно наполняли письма и приглашения от благодарных людей.

В 1985 году правительство Израиля наградило Сугихара Чиунэ званием "Праведника Мира". Сам он был уже слишком болен и слаб, чтоб ехать на церемонию вручения. Вместо него в Израиль отправились жена Юкико и старший сын Хироки.


Сугихара в последние годы жизни.
Он умер 31 июля 1986 года и похоронен на кладбище в Фуджисаве.

Жена Юкико пережила его на двадцать с лишним лет. Умерла она в 2008 году, 8 октября, в возрасте 94 лет. И похоронена вместе с мужем и двумя сыновьями (старший сын умер незадолго до смерти матери).


Семья Сугихара на вечере памяти Юкико Сугихара.
Крайний слева - Чиаки Сугихара (второй сын), рядом младший Нобуки Сугихара. Нобуки уже много лет живет в Израиле и его дети благополучно переженились с потомками тех, кого когда-то спас их дед.

Знаете, что мне кажется самым удивительным в этой истории? Сам Сугихара, конечно же. Его часто называют самураем. Но это не так. Он не был самураем ни по происхождению, ни по положению. Его мать, Ятсу Сугихара (урожденная Иваи), была из небогатой самурайской семьи. Но в Японии сословие сына определяется сословием отца. Он не был самураем. Но Сугихара Тиунэ до конца своих дней оставался самим собой. Не предав себя ни ради карьеры, ни даже ради сохранения своей жизни. И поступая по велению совести, а не указам начальства.
И он сполна заплатил за это.
Соседи Сугихары в Фуджисаве узнали о том, кем он был и как много сделал, только после его смерти. Когда на похороны прибыла делегация во главе с послом Израиля в Японии.
И только 24 марта 2006 года Министерство Иностранных дел Японии официально извинилось перед вдовой Сугихары за увольнение ее мужа. Впрочем, "ничего личного, это было действительно сокращение штатов".

http://komandante-07.livejournal.com/24047.html

[Герман]

Интервью 90 летнего российского пенсионера Петра (Акио) Танака, в 1945 году сдавшегося в плен советским войскам японского солдата- тэйсинтая Квантунской Армии

в советской молодости

Цитата

«Я был тэйсинтай – смертник, но сдался в плен вместо того, чтобы сделать себе харакири. А по нашим обычаям вся семья предателя покрывается позором. В общем, меня в Японии никто не ждет», - рассказал газете ВЗГЛЯД Пётр Танака, единственный живущий в России камикадзе, воевавший против СССР в японской Квантунской армии.

В России 2 сентября отмечают День воинской славы – день окончания Второй мировой войны. Вспоминаем героев, отстаивавших честь и свободу родины на всех фронтах. Говорим им добрые слова. И чаще всего совершенно не задумываемся о тех, кто воевал против нас – воевал не из ненависти, а просто потому, что родился на другой земле и искренне верил в то, что его ведут правильным путем.

Один из них – 90-летний бывший японский камикадзе. В 1945 году он не сомневался в том, что обязан выполнить долг перед своей страной. И кто знает, скольких советских солдат положил, будучи пулеметчиком в отряде солдат-смертников Квантунской армии.


Его зовут Пётр Танака. Или – в как в юности – Акио, что в переводе с японского означает «яркий мужчина». Без малого полвека он честно работал - мотористом, пастухом, кочегаром – на экономику сначала СССР, потом РФ. Давно разучился писать и читать иероглифы. Разговаривая по-японски, с трудом подбирает слова. На вопрос, хотел бы вернуться на родину? - чаще всего отвечает: «Нет!» Наверное, так оно и есть. Однако по ночам, пусть и не часто видит во сне цветущую сакуру.

В этом году Танака-сан (или сельский пенсионер дядя Петя) все-таки поедет в Японию. Так сложилась жизнь.

Петр Танака (фото: Андрей Лазурин)
Петр Танака (фото: Андрей Лазурин)
ВЗГЛЯД: Вы, господин Танака, через месяц собираетесь в Японию. Но почему все-таки так долго – больше семи десятков лет – откладывали поездку?

Пётр Танака: С моей пенсией далеко не уедешь.

ВЗГЛЯД: Ну хорошо, это сейчас. А раньше, когда работали? Неужели не хотелось встретиться с родственниками?

П.Т.: Так у меня ж там никого не осталось. Мамы не стало, когда мне было четыре года. Отец тоже умер. И мачеха.

ВЗГЛЯД: А сестра? Она ведь, если не ошибаюсь, жива?

П.Т.: Жива, только я про неё ничего не знаю. Она даже не ответила на письмо-запрос, который ей отправило генконсульство Японии. Видимо, не может простить. Я же был тэйсинтай – доброволец-смертник, но сдался в плен вместо того, чтобы сделать себе харакири. Кодекс камикадзе – слышали, знаете?

ВЗГЛЯД: Конечно. Даже выписала, когда ехала к вам: «Смерть легче пуха, ты её даже не почувствуешь, поэтому бояться умереть не стоит. Всё произойдёт мгновенно, и душа твоя обретёт вечность, а имя - уважение в обществе».

П.Т.: Ну, вот... А я не разрезал себе живот, значит, стал предателем. А по нашим обычаям вся семья предателя покрывается позором.

В общем, меня в Японии никто не ждет. Разве что сакура? Она ведь уже 72 весны без меня цвела. Может, помнит своего Акио, как вы думаете?

ВЗГЛЯД: Помнит, не сомневайтесь. Но объясните, пожалуйста, что вас заставило записаться в отряд смертников?

П.Т.: В 1943-м году, когда я окончил 8 классов школы, война была в самом разгаре и наши власти призывали молодёжь идти добровольцами на фронт. Я и пошел.

Меня записали - не помню, правда, в какую часть. В общем, в Квантунскую армию.

ВЗГЛЯД: Вы уже умели стрелять? Или добровольцев сначала посылали в какую-то школу молодого бойца?

П.Т.: Ничего такого не было. Через неделю посадили в поезд, отправили в Маньчжурию. Там было тогда более миллиона японских солдат. А стрелять нас учили еще в школе – и из карабина, и из автомата, и из пулемёта.

ВЗГЛЯД: Свой первый день на фронте помните? 

П.Т.: Ещё бы! Выкопали ячейки, установили пулемёты. Китайцы нас атакуют, стреляют, мы – в них. И мы, и они погибали тысячами...

Видите, у меня следы на обеих руках? Это в меня китайский пулемётчик попал. 

ВЗГЛЯД: В госпитале долго лежали?

П.Т.: Совсем не лежал. Доктор намазал мне чем-то раны, забинтовал, а черед два дня я снял бинты – и снова воевать. Больно, конечно, было, но меня за это наградили медалью.

ВЗГЛЯД: И присвоили звание сержанта?

П.Т.: Нет. Сержантом – гунсо – я стал позже, когда взял в плен большого китайского начальника, генерала.

ВЗГЛЯД: Как вам это удалось?

П.Т.: Да как – как?.. Пошли ночью, впятером. Ползком, тихонько-тихонько. Один из наших в часового метнул нож и – насмерть. Я открыл палатку, вижу – генерал спит, укрывшись ковром. А под подушкой – пистолет.

Я пистолет из-под подушки вытащил, генерала в простыню замотал и потащил.

ВЗГЛЯД: Погодите, погодите, господин Танака! Генерал что – не кричал и не сопротивлялся?

П.Т.: Так он же был в наркотическом опьянении. У китайцев половина войска были наркоманами. Да и вообще они плохо воевали. Накурятся своих наркотиков и спят под кустами. Какие ж это солдаты?

В общем, за выполнение этого задания мне вручили золотую медаль, присвоили звание сержанта, и я стал командиром. У меня в подчинении было 27 человек.

ВЗГЛЯД: Как вас на передовой кормили?

П.Т.: Еды хватало. Повар варил кашу и суп на большом костре, а когда не мог готовить, нам давали сухой паёк. 

ВЗГЛЯД: С обмундированием тоже всё было хорошо?

П.Т.: С этим - по-разному. Кадровые части имели полные комплекты формы, а пополнению не хватало ботинок, солдаты плели себе сандалии из соломы.

Акио Танака (фото: из личного архива)
Акио Танака (фото: из личного архива)
ВЗГЛЯД: А где вы мылись, приводили себя в порядок?

П.Т.: Какое мытьё?! В войну некогда и негде было мыться. Это было очень тяжело – жара же стояла страшная, все мучились. Ходили по очереди к болоту или к луже, там и мылись. Без мыла, конечно, его не было совсем. Песком натрешься – вот тебе и вся гигиена.

ВЗГЛЯД: Но с информацией, надеюсь, все было нормально? Вы знали, что был взят Берлин, что закончилась война в Германии?

П.Т.: Всё мы знали.

ВЗГЛЯД: Артисты к вам приезжали?

П.Т.: Бывали. Помню, ансамбль – человек тридцать парней и девушек. Как раз затишье было, мы все сидели по своим окопам, а они на горке танцевали, песни пели. Не русские, конечно, наши, японские.

ВЗГЛЯД: Понятно, что не русские, вы ж с русскими тогда воевали. А как, кстати, вам советские солдаты? Лучше, чем китайские?

П.Т.: Да что там говорить... Конечно. Но и мы хорошо сражались. У русских были большие танки, в них садились по четыре-пять человек, а в наши – только три. Однако и мы хорошо стреляли.

На эту тему
Чудеса времен ВОВ остаются на совести тех, кто в них верит
Сергей Худиев: Об уникальном зле
Зачем Япония начала реформу армии
ВЗГЛЯД: Сильному противнику не обидно и проиграть.


П.Т.: Что вам сказать... Это ведь не мы проиграли – наши генералы подписали капитуляцию. А мы воевали хорошо, смерти не боялись.

ВЗГЛЯД: Как с вами обращались, когда вы попали в плен?

П.Т.: В Хабаровске? Хорошо обращались, не били, кормили вовремя, рыбу солёную часто давали, горбушу.

С немцами, конечно, обходились хуже. Мне их было жалко, я им частенько отдавал свой паёк – рисовую кашу. В пакет бумажный заворачивал и носил.

ВЗГЛЯД: Когда японских военнопленных начали отправлять на родину, многие уехали. Почему же вы остались?

П.Т.: Уехали рядовые. А мы, командиры, были уверены, что на родине нас за предательство либо повесят, либо расстреляют. В Японии закон строг.

ВЗГЛЯД: Вы, вернувшись в 55-м, попали бы под трибунал, так?

П.Т.: Точно. 

ВЗГЛЯД: А сейчас поедете – вам это не грозит? Прошёл срок давности?

П.Т.: Ну, думаю, таким стариком военный трибунал вряд ли заинтересуется.

ВЗГЛЯД: Вот уж на старика вы точно не похожи!

П.Т.: Ёлки-палки, неужели - правда, молодо выгляжу? Эх, жаль, жизнь быстро пролетела.

ВЗГЛЯД: Жалеете, что пришлось большую ее часть провести не на родине или стали в России совсем своим?

П.Т.: Своим в России, скажу честно, я так и не стал. А про родину – что ж... Очень, конечно, хочется посмотреть, как там сегодня живут. А вы в самом деле думаете, что моя сакура меня всё ещё ждёт?  

[fahed]

Японцы и тренировки на пленных
https://vk.com/@imperivm_history-yaponskie-rasstrely-18

[Playboy]