Украина

[ерш]

ну и шутки у Полтавских ментов.
http://poltava.to/news/37922/
http://poltava.to/news/37941/

[Саша Белый]

Цитата (МИХАЛЫЧ @ Сегодня, 11:06)

самоубиться путем отрезания головы - это так по украински!

Причем , не просто путем отрезания, а путем отрезания головы карабином Маузер! это украинский путь

[ерш]

Цитата (Саша Белый @ Апр 28 2016, 14:24)

Причем , не просто путем отрезания, а путем отрезания головы карабином Маузер! это украинский путь

Всё та же Полтава

Цитата

В Полтаве директора телеканала госпитализировали с ножевыми ранениями в сердце

Сегодня, 28 апреля, Лопушинского доставили в Полтавскую районную больницу с двумя ножевыми ранениями в область сердца. Сейчас он находится на операции.
По предварительной информации, это была попытка самоубийства. По словам врачей, состояние Лопушинского стабильно тяжелое.

http://poltava.to/news/38288/
Х.З. может и фэйк, источник отличается веселым нравом

[jrg]

Неизвестные в Днепропетровске напали на дом священника, протоиерея Анатолия Лысенко, который является настоятелем одного из храмов. Злоумышленники его пытали, а жену убили. Об этом сообщается на сайте УПЦ МП.
http://www.segodnya.ua/criminal/v-dneprope...enu-711822.html

[Мамаша Кураж]

Цитата (МИХАЛЫЧ @ Апр 27 2016, 07:45)

Главное управление разведки Министерства обороны Украины заявило, что в Крыму российские военные отрабатывают захват важных объектов на территории южных регионов Украины. Об этом говорится в сообщении пресс-службы ведомства.

Теперь уже поздно репетировать вторжение-интервенцию.Придётся воевать так как прочие варианты Майдан предусмотрел и нейтрализует.
Сейчас хунта вплотную подходит к расположению ополчения в Донбассе.
Ясно что это с целью наиболее эффективного внезапного наступления.
Что война будет это ясно но совершенно неясны мотивы Путина....
В 1941 мотивом Сталина было начать войну на чужой территории когда армию приготовит.
Понять можно но нельзя принять тезис что враги-дураки.
Сейчас аналогичная ситуация.Похоже мастер джиу-джитцу из КГБ
наступает на грабли 1941.....
Скоро узнаем а пока для вангования поллитра уже готово.
В пасхальную ночь открываются тайные мысли и можно распутать коварный клубок.

[Мамаша Кураж]

Цитата (Саша Белый @ Апр 26 2016, 17:29)

кстатв Литве такой фишки нету. там поскольку русскоязычных было мало (так получилось) - то они всем выдали гражданство,забив болт на то что несоклько %% граждан (вроде 7% в начале 90-х было русскоязычных) не знают видимо литовского языка

В независимой Латвии и Эстонии гражданство и вытекающие из этого права получали граждане
этих гос до 1940г и их потомки. И не надо приплетать сюда знание языка.
В Литве получили гражданство все но в области Вильнуса все кто небыл гражданами Литвы до 1939г
или их потомком отсекались от права на приватизацию и свой бизнес.
А ведь поляки жившие тут до 1939 есть самые что ни есть коренные.
Вот так. Понаехали литовци и взяли местных себе в услужение. Хорошо хоть не депортировали.
Обыкновенный нацизм.

[Кубок]

А чо это никто не поздравил Братский народ с праздником? Оне вон дедушек своих чествовали

[Кубок]

Я уже не помню точных дат, времени, да и не собираюсь вспоминать. Пусть этим потом занимаются историки новой войны. Я лишь рассказываю то, что видел и слышал.
Когда Одессу проиграли? Нет, не 2 мая. Гораздо раньше. Когда протестное движение возглавили братья Давидченко. Тогда все и покатилось под откос. Мы, простые одесситы, не забиравшиеся на сцену, многого не знали и не узнаем, что творилось там, за фасадом сцены. Какие-то мутные личности, какие-то терки, какие-то непонятные телодвижения.
Однажды мне написали и пригласили в какую-то из дружин - лекции почитать. Я отказался. Смысла не видел в чтении лекций, когда пора вооружаться.
Умным людям стало понятно все в тот день, когда опытный в интригах губернатор Скорик обманул простодырого Антона Давидченко. В тот день Антон устроил непонятные фрикции в областной администрации. То захватываем, то выходим из нее. То поднимаем флаг России, то опускаем. Туда-сюда обратно, СБУ приятно.[Показать/Скрыть]

В итоге, Антона арестовывают. Брат его на свободе и возглавляет протесты.
Когда у тебя сидит брат в СИЗО... Считай, что тебя купили.
Мало кто сможет отказаться от жизни и здоровья брата ради...
Ради чего?
Ради референдума за федерализацию?
Не смешите мои тапочки, они и так порватые.
И тем не менее, люди продолжали выходить под красными, имперскими, одесскими, российскими, белорусскими и даже украинскими флагами на "Антимайдан". Честно говоря, украинских, конечно мало было. Единицы. Но их никто не жег.
- А я бы предпочел флаг УССР, - кто-то задумчиво говорит мне на марше 10 апреля.
Действительно, Одесса прекрасный город. Но зачем вокруг нее Украину понастроили?
Это был самый грандиозный марш Одессы. Когда голова колонны уже входила в парк Шевченко, хвост ее все еще выходил с площади 10 апреля. А это расстояние - скажу я вам. Сколько нас было? Десять? Двадцать? Тридцать тысяч? А какая разница? Что изменится, если кто-то посчитает по головам - 27 тысяч 532 человека, например? Это не показатель ничего. Это просто те, кто смог выйти. И все. Всего около трех процентов вышло? Так и в Москве на "Бессмертный полк" вышло тоже около трех процентов в пятнадцатом году. При этом, в Москве за это вас не арестуют.
Хотя тогда, 10 апреля нас и не арестовывали. Сил у СБУ еще не было.
До начала марта одесская безпека еще не стала киевской сигуранцей. Она терпеливо выжидала, чем дело кончится в Киеве и кого же надо винтить? Арест старшего Давидченко показал - кого они выбрали.
До этого времени у них практически не было агентуры среди населения. Безпека тихо жировала, крышуя бизнесы - от порта до маленьких фирмочек. Где-то с кем-то договаривался, все делали гешефты. Пограничники контролировали спиртопроводы из Приднестровья до шустовского завода, например. А спиртопровод - это вам не шланг от стиральной машины. Спиртопровод - это труба! Нет, не так. Это ТРУБА! И не одна. Я только о шестнадцати знал.
Безпека, таможня, пограничники, прокуратура, армейцы, мореманы - все были при каком-то гешефте. И был негласный договор с ворами.
А одесские воры... Это отдельная песня, и нет еще скальда, который сложил бы эту вису.
Забудьте за "Ликвидацию" - тех воров давно уже нет. Нынешние одесские воры гоп-стопом не занимаются. Они делаю бизнес и очень часто нелегальный.
Контрабанда. Она кроет как бык овцу все гоп-стопы. А контрабанда любит тихо.
Одесские воры резко отличаются от любых других законников. Они хочут жить красиво. Это по понятиям Сибири было, что вор держит общак, но ничего своего не имеет, тем более семьи.
Одесский вор хочет жить в Совиньоне и чтобы во дворе бегали ребятишки. Вор-то он вор, но в первую очередь одессит. Одесситу надо вкусно жить. А для этого надо, чтобы никто не мешал бизнесу.
Они тоже предали Одессу. Когда надеялись договориться с лицемерными кровавыми упырями из Киева. Договорились? Хлебайте. Полными ложками. И вспоминайте Карабаса, который погиб, но не сдал Одессу чеченцам в девяностых.
Впрочем, речь не о них.
Речь о сигуранце. Так вот, у безпеки на февраль, начало марта практически не было агентуры среди куликовцев. Ой, как орало начальство из Киева, когда требовало результатов. А они даже прослушку не могли устроить. нечем было. Когда привезли аппаратуру... Океюшки, есть у тебя микрофон, который метров на сто пробивает. А кого слушать-то? Вся Одесса материт Киев с его майданами.
В какой-то из мартовских ли, апрельских ли дней, когда Одесса цветет и пахнет - морем, розами, девушками - приехал Царев. Судя по всему, приехал бессмысленно. Мы тогда стояли на Куликовом. И тут пронесся слух, что майдауны заблокировали Царева в гостинице на Фонтанской дороге. На поле в это время было около тысячи человек. И вот тут народ рванул. Сам по себе. Артемка Давидченко попытался не то остановить, не то возглавить движуху. Не особо получилось.
Народ бросился к машинам. Я ехал в кузове какого-то пикапчика, сидели на грязных шинах и смеялись - сейчас майдауны ответят за наших одесских "Беркутов". Мы выскочили на небольшой площади перед гостиницей. Милиция сработала оперативнее. Парни уже стояли цепью перед зданием и не пропускали куликовцев к автобусу, куда майдауны оперативно грузились. Окна в автобусе были закрыты щитами, в том числе и милицейскими, видимо, трофейными.
Кто-то сбегал в магазин. Скупили яйца. Все. Автобус начал заводиться. И тут толпа пошла в атаку.
Синхронно. Как по команде. Милиционеры поворачиваются налево. Пропуская куликовцев к автобусу.
- За "Беркут" - кричит кто-то из наших.
Летят камни. Сыплются стекла.
Кто-то видит, что номера автобуса одесские и кричит:
- Не трогайте, это НАШ автобус!
Бережное отношение одесситов к Городу потом сыграет злую шутку. Иногда надо жертвовать автобусами и брусчаткой ради людей. Ведь город это люди, а не здания.
А Царев...
А всем наплевать на него было. Дело в том, что тогда майдауны были как привидения с моторчиком. Вроде как бы и есть у Дюка, а как только Куликово собирается на мощный митинг - так их и нет. Вот и побежали их пинать.
А безпека тупо не успела отреагировать. Их там и не было.
Зато на Куликовом стали появляться и снимать на видео.
Крепкие парни в кожаных курточках, рост около 170, плотного телосложения, ходят парами и снимают на камеру. Да их даже без камеры видно. По манере держаться. И вербовать начали.
Вербовать - это просто...

http://ivakin-alexey.livejournal.com

[ерш]

Глава ДНР проведет прямую линию с Одессой и Бессарабией

Донецк, 28 апр – ДАН. Глава ДНР Александр Захарченко 4 мая проведет прямую линию с жителями Одессы и Бессарабии. Донецкое агентство новостей приступает сегодня к приему вопросов для уже второй по счету онлайн-конференции руководителя Республики.
Ранее донецкий лидер отвечал на вопросы населения Харьковской области.

«Одесса — это жемчужина Русской культуры, родина великих музыкантов и писателей, она была такой еще два года назад. Но время радости сменила непроходящая боль. Наступили дни печали. Сейчас гордиться своими традициями и культурой стало почти преступно, безнаказанно же можно сжигать людей, которые борются за свободу и право выбирать путь развития родной земли», — сказал Захарченко.

По его словам, как и харьковчане жители Одессы и Бессарабии «были и останутся нашими братьями». «С новой силой я это ощутил еще по линии с Харьковом. Тогда одесситы прислали много писем. Они хотят ответов. 4 мая я дам им ответы», — отметил донецкий лидер.
Свой вопрос Захарченко можно задать с сегодняшнего дня на странице odessa-ask.ru. Ссылки на нее, а также специальные баннеры появятся на сайте ДАН и других онлайн-площадках Донбасса и Украины. Задать свой вопрос можно только один раз. Подчеркнем, указывать личные сведения, в том числе, полное имя, телефоны и адреса электронной почты, не требуется и нежелательно. Они не собираются и нигде не хранятся.
Утром 4 мая на сайте Донецкого агентства новостей будут опубликованы первые ответы Захарченко. Глава ДНР еще раз подключится к прямой линии в 13:00 и в течение полутора часов будет отвечать на вопросы уже в режиме реального времени.

Напомним, что онлайн-конференция с Харьковской областью прошла 20 апреля. Тогда участники прислали в общей сложности 2831 вопрос. Накануне прямой линии СБУ создало фейковую страницу, с помощью которой там планировали вычислять «пророссийски настроенных» украинских граждан. Разоблачена операция была благодаря главе пресс-центра СБУ, которая сообщила о создании провокационной страницы как о большом успехе своих коллег. Позднее Захарченко сказал, что цели СБУ достигнуты не были, а так разрекламировать его общение с Харьковом «надо было еще постараться». По его словам, в спецслужбах, видимо, остались люди, которые не поддерживают нынешний режим.
http://dan-news.info/ukraine/glava-d...ssarabiej.html

[ерш]

пошутилка типа

[МИХАЛЫЧ]

напомню уже классику(2013) - всё к этому идет:
[Показать/Скрыть]

Он представился глухим, сдавленным голосом:

– Дмытро.

Лет ему было около сорока. Высокий, тощий. С подбородка свисали длинные чёрные усы. Ещё мне запомнился его взгляд – напряжённый, тусклый и какой-то невыносимо томительный.

- Вы привезли? – он медленно разделял слова и посматривал по сторонам. По-русски говорил правильно, и всё же украинский акцент был очень сильным. Его, наверное, предупредили, что я не знаю государственного языка.

- Привёз. - Я хотел сразу отдать тяжёлый свёрток. Но, видимо, насчёт меня у них были свои планы.

- Здесь не надо, - он снова оглянулся. - Пойдёмте.

Мы пошли по старой улице. Дома когда-то очень красивые, теперь были полуразрушенными. По краям дороги стояли каштаны. Многие давно засохли. Некоторые были ещё живы, но словно поражены неизвестной болезнью.

В Киеве я был впервые. Родина моих предков производила глубокое и тягостное впечатление. Пока мы шли тёмными дворами, я пытался разобраться в том, что со мной происходит. Мысль о дежавю казалась банальной. Да и неточной. Было ощущение, что не я, но дух мой отдельно от меня бывал здесь раньше.

К тому же минутами всё, что я видел – грязные улицы, захламлённые подворотни и редкие бедно одетые прохожие – всё это внезапно преображалось, озарялось светом. И я видел тот же город, но только залитый солнцем. Видел белые каштановые свечи. Вдыхал свежий ветер, прилетевший с Днепра. Слышал счастливый смех.

Потом всё исчезало, и я опять погружался в нынешний день. Что это было, не знаю. Быть может, память моих родителей передалась мне. Когда в 2020-м они уезжали из Киева, мне было полтора года. И вряд ли я мог что-нибудь помнить.

- Стояты! Не рухатысь! – резкие сипловатые голоса закричали у меня за спиной. Я обернулся. Два очень худых человека в синих плащах с жёлтыми повязками на рукавах смотрели не отрываясь. Взгляд у них был такой же, как у Дмытра – тяжёлый и томительный. Я сразу достал документы. О том, что патрули будут часто проверять, меня предупреждали ещё дома.

- Мэта перебування? - просипел один из патрульных, пониже ростом, очевидно, старший.

- Цель вашего визита, - перевёл Дмытро.

- Журналист. Приехал на международную конференцию.

Я старался отвечать как можно спокойнее, хотя знал, что в моих документах на четырёх языках, включая английский и китайский, всё это подробно указано.

- Журналист? - Второй патрульный, высокий с длинной худой шеей, ухмыльнулся. - А що про нас напышеш?

Вопрос был понятен без перевода.

- Ещё не знаю, я только что из аэропорта. – Я вдруг вспомнил, скольких трудностей и хлопот потребовала моя поездка. Причём хлопот не моих. Добиться въезда в Киев – задача не по моим возможностям. Город давно закрыт для иностранцев. Пускают крайне неохотно. Однако в моей командировке и, прежде всего, в передаче посылки были заинтересованы весьма влиятельные люди в России. Вероятно, родственники вот этого самого Дмытра. Так что после трёх месяцев согласований поездка всё же состоялась.

- Тилькы напиши про нас правду, - низкорослый начальник патруля проговорил это с весёлой угрозой и погладил старинный немецкий автомат, висевший у него на груди.

- Щоб повэрнувся здоровый, - добавил второй, долговязый, и патрульные засмеялись.

Пока они смеялись, я заметил, что у обоих нет передних зубов.

- До побачэння, пысака, - сказал старший и после повторного изучения моей фотографии вернул документы.

Мы снова двинулись дворами. Времени было часов девять вечера, но в окнах свет почему-то нигде не горел. В парадном, в которое мы вошли, было темно, и стоял сырой запах как в погребе.

Наощупь, держась за перила, я стал подниматься за Дмытром, едва различая перед собой его сутулую фигуру. Когда мы прошли этажей пять, я спросил:

- А лифта у вас нет?

- Чого?!- крикнул он сверху.

- Лифта!

- А-а! Нет-нет… – последние слова он будто пропел, и в голосе его послышалось непрятное шутовство.

На восьмом этаже он открыл металлическую дверь, зажёг в передней фитиль маленького жестяного светильника, и мы вошли в жилище. Тут был не просто беспорядок. Скопление уродливых вещей – облупленных шкафчиков, пыльных мешков, обрывков таблиц и мутных портретов незнакомых мне людей – всё это поражало своим безобразием. На всём лежала печать не только равнодушия к порядку, но и нежелание или даже неспособность навести порядок.

- Ничего вам не предлагаю и ничем не угощу, - с некоторым вызовом проговорил мой новый знакомый. - Газа нет, готовить неначем.

Он зажёг второй крошечный светильник, и тот, коптя, стал медленно разгораться.

- А газа почему нет? У вас что, авария?

Дмытро замер. Несколько секунд он смотрел на меня как слепой. В глазах мерцало коптящее пламя. На лице появилось какое-то мучительное отвращение.

- Вы приехали оттуда и спрашиваете, почему нет газа, - он проговорил это мёртвым голосом, и лишь на слове «оттуда» сделал ударение. Затем, немного помолчав, простонал сквозь зубы на местном наречии:

- Нэлюди…

Потом он взял свёрток, провезённый мной через три пограничных кордона. Задумчиво подержал его в руках, сильно сжал худыми красноватыми пальцами. Мне показалось, его что-то мучит. Казалось, внутренне он боролся. Наконец, он резко положил свёрток на край стола покрытого нечистой целлофановой скатертью и снова посмотрел на меня своим томительным взглядом.

- Послушайте, вы ничего не должны писать, не разобравшись

- Что вы имеете в виду?

- Ну, когда вернётесь в свой Красноярск, вы не имеете права давать оценки нашей жизни. Вы не знаете нашей ситуации, не понимаете её.

Он указал своей тощей красноватой рукой на обтрёпанный стул без спинки. И когда я сел, горячо и нервно заговорил.

- Поймите, наши трудности естественны. Они логичны для переходного периода. Когда идёт полная перестройка сознания людей. Понимаете? Полная!

Дмытро снова покосился на свёрток. Его острый кадык задвигался, но он продолжал.

- Тридцать лет назад в нашем молодом государстве начался Великий Очистительный Процесс. Лица неукраинского происхождения были полностью отстранены от власти и от влияния во всех сферах жизни. Те, кто осознавали себя русскими, были вынуждены уехать на историческую родину. Евреи тоже уехали, поскольку в пятом пункте программы нашей партии Патриотический Альянс было записано: помочь евреям в репатриации.

- И как, помогли?

- А вот иронии этой вашей не надо! – вскрикнул он и брезгливо сморщился.

- Простите, не буду.

- Так вот, когда первая и важнейшая часть программы Патриотического Альянса была выполнена, население страны стало чисто украинским. Вначале царило невиданное, невероятное… пиднэсэння.

Он замялся, подбирая русское слово.

- В общем, был небывалый подъём. Люди поздравляли друг друга, играла музыка. Не знаю, поймёте ли вы, но люди почувствовали радость обладания своей землей. Своей родиной.

Я снова не выдержал:

- Но может быть, уехавшие тоже считали эту землю своей родиной?

Он внимательно посмотрел на меня и внятно проговорил:

- Возможно, и считали. Но они ошибались.

Потом он ещё несколько секунд, словно что-то вспоминая, смотрел на чёрно-красное пламя светильника и, наконец, опять заговорил:

- После Великой Этнической Революции, когда наступила Эра Чистоты, мы были уверены, что начнётся полный расцвет во всех областях. Но, к сожалению, многого мы не знали. Выяснилось, что новый этап нашей вековой борьбы за Подлинную Украину связан с ещё большими трудностями. Да, мы освободились от иностранцев, но вдруг оказалось, что внутри самих украинцев есть некая тайная болезнь, некая порча, которая не позволяет развернуться национальному гению. Это была своего рода бацилла. Попадая в организм, она вызывала тоску по прошлому, желание читать чуждых нам писателей, какого-нибудь Батюшкова или Грибоедова, и вообще тянуться к тому, что для нас губительно.

- Скажите, а кто обнаружил эту бациллу?

- Наши ученые. Были созданы специальные институты для борьбы с эпидемией. Однако бацилла была неуловима. Конечно, явно больных мы сразу же изолировали. Некоторые сами, добровольно, из патриотических побуждений решили покинуть страну, чтобы не отравлять собой общественную атмосферу. Но из-за эмиграции возникла острая нехватка специалистов. Коммунальные службы замерли. Жизненный уровень народа стал падать. Тогда правящая партия Патриотический Альянс, к ветеранам которой я имею честь принадлежать, поставила вопрос принципиально: что для нас важнее сытость желудка или чистота сознания? Ведь все понимали – только чистое национальное сознание рождает правильные мысли и поступки. И лишь тогда, когда украинцы, как одна душа, начнут мыслить и поступать одинаково правильно, предательская бацилла потеряет среду обитания, и Подлинная Украина станет возможной. Однако потом…

- Что же было потом?

- Бацилла начала приспосабливаться. Под её влиянием возникли новые опасные типы людей. Например, внешне гражданин мог днём и ночью носить вышиванку и даже передвигаться в ритме гопака, но внутренне он был существом чужеродным. И таких мутантов были тысячи. На борьбу с ними мы бросили все силы государства. Создавались комитеты спасения. Ежедневно сотни тысяч граждан либо писали чистосердечное признание в том, что обнаружили в себе действие болезни, либо докладывали о проявлениях недуга у своих соседей. А поскольку таких заявлений уже насчитывались миллионы, понадобились тысячи комиссий, следственных групп и центров помощи заражённым. Всё это требовало средств. Европейский банк трижды выделял нам кредиты. Но деньги трижды исчезали. В стране начались судебные процессы. Похитители были найдены и казнены. Как мы и предполагали, ими оказались антиукраинские этнические элементы, которые сумели затаиться и не выехать. Наконец, после гигантских усилий, после огромного напряжения народных сил, под руководством нашего Альянса эпидемия была побеждена. Да, на это ушли практически все ресурсы, но моральное… пиднэсэння, то есть, подъём, снова наблюдался. Естественно, таких шумных праздников как раньше, не было. Не было иллюминаций из-за отсутствия электричества. К тому же многих больных электриков накануне пришлось депортировать. Но вот…новое испытание.

Дмытро замолчал, облизал свои тонкие губы под обвислыми усами, и мрачно выдохнул:

- Заговор квартеронов! Даже не заговор, а какая-то ползущая невидимая измена. Дело в том, что в начале нашего движения те, кто на три четверти принадлежали к титульной нации, были записаны украинцами. А это было ошибкой! Сработал так называемый «эффект двадцать пятого процента». Четвертью своей натуры квартерон думал и чувствовал неправильно. Это ослабляло производительность и преданность общему делу. Мы поняли: пока квартероны живут и мыслят среди нас, никакого процветания не настанет.

- Но ведь это непросто, узнать чьи-то мысли.

-Да, непросто. Очень непросто. Ушли годы труда учёных, врачей, психопатологов. Квартеронов оказалось больше, чем мы предполагали. Тем более своим внутренним пессимизмом они быстро заражали и по сей день заражают окружающих. И этих новых заражённых теперь тоже нужно лечить, перевоспитывать. И пусть на это уйдут самые последние наши силы, пусть голод и жажда высушат наши тела…

Дмытро остановился, посмотрел в тёмное окно, а затем с каким-то безумным любопытством глянул на привезённый мной свёрток. Смотрел он так, будто видел его впервые. Острый кадык снова задвигался. Потом он схватил мою посылку из Сибири и выбежал в соседнюю комнату. Его долго не было. Слишком долго. Вначале доносилось шуршание пакета, потом всё стихло. Только изредка раздавались странные хлюпающие звуки. Мне почему-то стало не по себе от этих звуков и тягостной обстановки меня окружавшей. Прождав ещё минут двадцать, я всё же неслышно подошёл к двери, за которой исчез хозяин квартиры. То, что я увидел за порогом, поразило меня.

Дмытро стоял, сгорбившись над низким столом, и жадно ел. Нет, пожалуй, слово «жадно» здесь не подходит. Скажем так, он дико пожирал то, что было в посылке. Хотя от содержимого оставалось уже немного. Огромная жирная селёдка была на три четверти обглодана. Рядом с ней лежали золотистые очистки лука и почти съеденный некогда, видимо, громадный кусок сала. Теперь от него осталось лищь несколько надкусанных ломтей, и Дмытро, резко икая, вгрызался по очереди то в последние луковицы, то в эти белые изгрызанные ломти сала. При этом от спешки он быстро втягивал носом воздух, что и производило те самые хлюпающие звуки.

Наверное, он как-то ощутил моё присутствие и обернулся. Две струйки жира стекали по его подбородку. В чёрных с проседью усах затерялась луковичная шелуха. Он ещё раз хлюпнул носом и сипло проговорил:

- Вы не должны…слышите, вы не имеете права обращать на это внимание. Всё равно идея величайшая…

Я ничего не ответил. Только кивнул головой и стал уходить из комнаты. Но в этот момент у меня за спиной звякнуло что-то металлическое. Я успел обернуться. В руках у Дмытра был нож. Наполовину ржавый, с обломанным концом. Несколько мгновений он смотрел своим томительным взглядом, в котором смешались невыразимая ненависть и мука. А потом он бросился на меня, стараясь воткнуть ржавое лезвие между моим горлом и грудью. Я схватил его за руку. От него несло смесью лука и селедки. Ещё примешивался удушливый запах то ли грязного белья, то ли немытого тела.

- Ты всэ розкажеш, гнида московська! – жалобно стонал он, тыча мне в лицо ножом и обдавая смрадным дыханием. – Падло…

Борьба наша была недолгой. Несмотря на высокий рост, он был слаб как подросток. Я легко вывернул его кисть, и нож упал на пол. Потом я оттолкнул его, выбежал в коридор, а затем на лестницу. Со мной была карта Киева, и я, сверяясь с ней, через полчаса уже был в нашем посольстве.

Утром у ворот посольства стояли пикеты. На плакатах было написано: «Гэть москальський спецназ!», «Смерть диверсанту!» В тот же день меня объявили персоной «нон грата», и я был вынужден на маленьком дипломатическом самолёте отправиться домой.

Когда самолет поднялся над землей, и внизу показались чахлые тополя, каменный всадник с отломанной булавой и купол храма, с которого ободрали позолоту, я почувствовал такую тоску и жалость, словно был на могиле родного мне человека.

- Может, правда, генная память? – подумал я. - Или сам я какой-нибудь квартерон, только наоборот.

Внезапно во мне зазвучал голос. И послышалась песня. Это был голос моей матери. А песня та, что она пела, когда я лежал в колыбели. Слова песни давно забылись, но сейчас вдруг вспомнились. Мама пела их во мне. И я всё понимал:

Десь тут була подоляночка,

Десь тут була молодесенька.

Тут вона сіла, тут вона встала.

До землі припала…

За окном самолёта начинался дождь. По круглому стеклу потекли прозрачные капли. Я заплакал.

когда я давно выложил это на желтом, так начался вой, как будто я тестикулы им прищемил. Обиделись.

[ерш]

Цитата (МИХАЛЫЧ @ Апр 29 2016, 08:48)

напомню уже классику(2013) - всё к этому идет:
[Показать/Скрыть]

Он представился глухим, сдавленным голосом:

– Дмытро.

Лет ему было около сорока. Высокий, тощий. С подбородка свисали длинные чёрные усы. Ещё мне запомнился его взгляд – напряжённый, тусклый и какой-то невыносимо томительный.

- Вы привезли? – он медленно разделял слова и посматривал по сторонам. По-русски говорил правильно, и всё же украинский акцент был очень сильным. Его, наверное, предупредили, что я не знаю государственного языка.

- Привёз. - Я хотел сразу отдать тяжёлый свёрток. Но, видимо, насчёт меня у них были свои планы.

- Здесь не надо, - он снова оглянулся. - Пойдёмте.

Мы пошли по старой улице. Дома когда-то очень красивые, теперь были полуразрушенными. По краям дороги стояли каштаны. Многие давно засохли. Некоторые были ещё живы, но словно поражены неизвестной болезнью.

В Киеве я был впервые. Родина моих предков производила глубокое и тягостное впечатление. Пока мы шли тёмными дворами, я пытался разобраться в том, что со мной происходит. Мысль о дежавю казалась банальной. Да и неточной. Было ощущение, что не я, но дух мой отдельно от меня бывал здесь раньше.

К тому же минутами всё, что я видел – грязные улицы, захламлённые подворотни и редкие бедно одетые прохожие – всё это внезапно преображалось, озарялось светом. И я видел тот же город, но только залитый солнцем. Видел белые каштановые свечи. Вдыхал свежий ветер, прилетевший с Днепра. Слышал счастливый смех.

Потом всё исчезало, и я опять погружался в нынешний день. Что это было, не знаю. Быть может, память моих родителей передалась мне. Когда в 2020-м они уезжали из Киева, мне было полтора года. И вряд ли я мог что-нибудь помнить.

- Стояты! Не рухатысь! – резкие сипловатые голоса закричали у меня за спиной. Я обернулся. Два очень худых человека в синих плащах с жёлтыми повязками на рукавах смотрели не отрываясь. Взгляд у них был такой же, как у Дмытра – тяжёлый и томительный. Я сразу достал документы. О том, что патрули будут часто проверять, меня предупреждали ещё дома.

- Мэта перебування? - просипел один из патрульных, пониже ростом, очевидно, старший.

- Цель вашего визита, - перевёл Дмытро.

- Журналист. Приехал на международную конференцию.

Я старался отвечать как можно спокойнее, хотя знал, что в моих документах на четырёх языках, включая английский и китайский, всё это подробно указано.

- Журналист? - Второй патрульный, высокий с длинной худой шеей, ухмыльнулся. - А що про нас напышеш?

Вопрос был понятен без перевода.

- Ещё не знаю, я только что из аэропорта. – Я вдруг вспомнил, скольких трудностей и хлопот потребовала моя поездка. Причём хлопот не моих. Добиться въезда в Киев – задача не по моим возможностям. Город давно закрыт для иностранцев. Пускают крайне неохотно. Однако в моей командировке и, прежде всего, в передаче посылки были заинтересованы весьма влиятельные люди в России. Вероятно, родственники вот этого самого Дмытра. Так что после трёх месяцев согласований поездка всё же состоялась.

- Тилькы напиши про нас правду, - низкорослый начальник патруля проговорил это с весёлой угрозой и погладил старинный немецкий автомат, висевший у него на груди.

- Щоб повэрнувся здоровый, - добавил второй, долговязый, и патрульные засмеялись.

Пока они смеялись, я заметил, что у обоих нет передних зубов.

- До побачэння, пысака, - сказал старший и после повторного изучения моей фотографии вернул документы.

Мы снова двинулись дворами. Времени было часов девять вечера, но в окнах свет почему-то нигде не горел. В парадном, в которое мы вошли, было темно, и стоял сырой запах как в погребе.

Наощупь, держась за перила, я стал подниматься за Дмытром, едва различая перед собой его сутулую фигуру. Когда мы прошли этажей пять, я спросил:

- А лифта у вас нет?

- Чого?!- крикнул он сверху.

- Лифта!

- А-а! Нет-нет… – последние слова он будто пропел, и в голосе его послышалось непрятное шутовство.

На восьмом этаже он открыл металлическую дверь, зажёг в передней фитиль маленького жестяного светильника, и мы вошли в жилище. Тут был не просто беспорядок. Скопление уродливых вещей – облупленных шкафчиков, пыльных мешков, обрывков таблиц и мутных портретов незнакомых мне людей – всё это поражало своим безобразием. На всём лежала печать не только равнодушия к порядку, но и нежелание или даже неспособность навести порядок.

- Ничего вам не предлагаю и ничем не угощу, - с некоторым вызовом проговорил мой новый знакомый. - Газа нет, готовить неначем.

Он зажёг второй крошечный светильник, и тот, коптя, стал медленно разгораться.

- А газа почему нет? У вас что, авария?

Дмытро замер. Несколько секунд он смотрел на меня как слепой. В глазах мерцало коптящее пламя. На лице появилось какое-то мучительное отвращение.

- Вы приехали оттуда и спрашиваете, почему нет газа, - он проговорил это мёртвым голосом, и лишь на слове «оттуда» сделал ударение. Затем, немного помолчав, простонал сквозь зубы на местном наречии:

- Нэлюди…

Потом он взял свёрток, провезённый мной через три пограничных кордона. Задумчиво подержал его в руках, сильно сжал худыми красноватыми пальцами. Мне показалось, его что-то мучит. Казалось, внутренне он боролся. Наконец, он резко положил свёрток на край стола покрытого нечистой целлофановой скатертью и снова посмотрел на меня своим томительным взглядом.

- Послушайте, вы ничего не должны писать, не разобравшись

- Что вы имеете в виду?

- Ну, когда вернётесь в свой Красноярск, вы не имеете права давать оценки нашей жизни. Вы не знаете нашей ситуации, не понимаете её.

Он указал своей тощей красноватой рукой на обтрёпанный стул без спинки. И когда я сел, горячо и нервно заговорил.

- Поймите, наши трудности естественны. Они логичны для переходного периода. Когда идёт полная перестройка сознания людей. Понимаете? Полная!

Дмытро снова покосился на свёрток. Его острый кадык задвигался, но он продолжал.

- Тридцать лет назад в нашем молодом государстве начался Великий Очистительный Процесс. Лица неукраинского происхождения были полностью отстранены от власти и от влияния во всех сферах жизни. Те, кто осознавали себя русскими, были вынуждены уехать на историческую родину. Евреи тоже уехали, поскольку в пятом пункте программы нашей партии Патриотический Альянс было записано: помочь евреям в репатриации.

- И как, помогли?

- А вот иронии этой вашей не надо! – вскрикнул он и брезгливо сморщился.

- Простите, не буду.

- Так вот, когда первая и важнейшая часть программы Патриотического Альянса была выполнена, население страны стало чисто украинским. Вначале царило невиданное, невероятное… пиднэсэння.

Он замялся, подбирая русское слово.

- В общем, был небывалый подъём. Люди поздравляли друг друга, играла музыка. Не знаю, поймёте ли вы, но люди почувствовали радость обладания своей землей. Своей родиной.

Я снова не выдержал:

- Но может быть, уехавшие тоже считали эту землю своей родиной?

Он внимательно посмотрел на меня и внятно проговорил:

- Возможно, и считали. Но они ошибались.

Потом он ещё несколько секунд, словно что-то вспоминая, смотрел на чёрно-красное пламя светильника и, наконец, опять заговорил:

- После Великой Этнической Революции, когда наступила Эра Чистоты, мы были уверены, что начнётся полный расцвет во всех областях. Но, к сожалению, многого мы не знали. Выяснилось, что новый этап нашей вековой борьбы за Подлинную Украину связан с ещё большими трудностями. Да, мы освободились от иностранцев, но вдруг оказалось, что внутри самих украинцев есть некая тайная болезнь, некая порча, которая не позволяет развернуться национальному гению. Это была своего рода бацилла. Попадая в организм, она вызывала тоску по прошлому, желание читать чуждых нам писателей, какого-нибудь Батюшкова или Грибоедова, и вообще тянуться к тому, что для нас губительно.

- Скажите, а кто обнаружил эту бациллу?

- Наши ученые. Были созданы специальные институты для борьбы с эпидемией. Однако бацилла была неуловима. Конечно, явно больных мы сразу же изолировали. Некоторые сами, добровольно, из патриотических побуждений решили покинуть страну, чтобы не отравлять собой общественную атмосферу. Но из-за эмиграции возникла острая нехватка специалистов. Коммунальные службы замерли. Жизненный уровень народа стал падать. Тогда правящая партия Патриотический Альянс, к ветеранам которой я имею честь принадлежать, поставила вопрос принципиально: что для нас важнее сытость желудка или чистота сознания? Ведь все понимали – только чистое национальное сознание рождает правильные мысли и поступки. И лишь тогда, когда украинцы, как одна душа, начнут мыслить и поступать одинаково правильно, предательская бацилла потеряет среду обитания, и Подлинная Украина станет возможной. Однако потом…

- Что же было потом?

- Бацилла начала приспосабливаться. Под её влиянием возникли новые опасные типы людей. Например, внешне гражданин мог днём и ночью носить вышиванку и даже передвигаться в ритме гопака, но внутренне он был существом чужеродным. И таких мутантов были тысячи. На борьбу с ними мы бросили все силы государства. Создавались комитеты спасения. Ежедневно сотни тысяч граждан либо писали чистосердечное признание в том, что обнаружили в себе действие болезни, либо докладывали о проявлениях недуга у своих соседей. А поскольку таких заявлений уже насчитывались миллионы, понадобились тысячи комиссий, следственных групп и центров помощи заражённым. Всё это требовало средств. Европейский банк трижды выделял нам кредиты. Но деньги трижды исчезали. В стране начались судебные процессы. Похитители были найдены и казнены. Как мы и предполагали, ими оказались антиукраинские этнические элементы, которые сумели затаиться и не выехать. Наконец, после гигантских усилий, после огромного напряжения народных сил, под руководством нашего Альянса эпидемия была побеждена. Да, на это ушли практически все ресурсы, но моральное… пиднэсэння, то есть, подъём, снова наблюдался. Естественно, таких шумных праздников как раньше, не было. Не было иллюминаций из-за отсутствия электричества. К тому же многих больных электриков накануне пришлось депортировать. Но вот…новое испытание.

Дмытро замолчал, облизал свои тонкие губы под обвислыми усами, и мрачно выдохнул:

- Заговор квартеронов! Даже не заговор, а какая-то ползущая невидимая измена. Дело в том, что в начале нашего движения те, кто на три четверти принадлежали к титульной нации, были записаны украинцами. А это было ошибкой! Сработал так называемый «эффект двадцать пятого процента». Четвертью своей натуры квартерон думал и чувствовал неправильно. Это ослабляло производительность и преданность общему делу. Мы поняли: пока квартероны живут и мыслят среди нас, никакого процветания не настанет.

- Но ведь это непросто, узнать чьи-то мысли.

-Да, непросто. Очень непросто. Ушли годы труда учёных, врачей, психопатологов. Квартеронов оказалось больше, чем мы предполагали. Тем более своим внутренним пессимизмом они быстро заражали и по сей день заражают окружающих. И этих новых заражённых теперь тоже нужно лечить, перевоспитывать. И пусть на это уйдут самые последние наши силы, пусть голод и жажда высушат наши тела…

Дмытро остановился, посмотрел в тёмное окно, а затем с каким-то безумным любопытством глянул на привезённый мной свёрток. Смотрел он так, будто видел его впервые. Острый кадык снова задвигался. Потом он схватил мою посылку из Сибири и выбежал в соседнюю комнату. Его долго не было. Слишком долго. Вначале доносилось шуршание пакета, потом всё стихло. Только изредка раздавались странные хлюпающие звуки. Мне почему-то стало не по себе от этих звуков и тягостной обстановки меня окружавшей. Прождав ещё минут двадцать, я всё же неслышно подошёл к двери, за которой исчез хозяин квартиры. То, что я увидел за порогом, поразило меня.

Дмытро стоял, сгорбившись над низким столом, и жадно ел. Нет, пожалуй, слово «жадно» здесь не подходит. Скажем так, он дико пожирал то, что было в посылке. Хотя от содержимого оставалось уже немного. Огромная жирная селёдка была на три четверти обглодана. Рядом с ней лежали золотистые очистки лука и почти съеденный некогда, видимо, громадный кусок сала. Теперь от него осталось лищь несколько надкусанных ломтей, и Дмытро, резко икая, вгрызался по очереди то в последние луковицы, то в эти белые изгрызанные ломти сала. При этом от спешки он быстро втягивал носом воздух, что и производило те самые хлюпающие звуки.

Наверное, он как-то ощутил моё присутствие и обернулся. Две струйки жира стекали по его подбородку. В чёрных с проседью усах затерялась луковичная шелуха. Он ещё раз хлюпнул носом и сипло проговорил:

- Вы не должны…слышите, вы не имеете права обращать на это внимание. Всё равно идея величайшая…

Я ничего не ответил. Только кивнул головой и стал уходить из комнаты. Но в этот момент у меня за спиной звякнуло что-то металлическое. Я успел обернуться. В руках у Дмытра был нож. Наполовину ржавый, с обломанным концом. Несколько мгновений он смотрел своим томительным взглядом, в котором смешались невыразимая ненависть и мука. А потом он бросился на меня, стараясь воткнуть ржавое лезвие между моим горлом и грудью. Я схватил его за руку. От него несло смесью лука и селедки. Ещё примешивался удушливый запах то ли грязного белья, то ли немытого тела.

- Ты всэ розкажеш, гнида московська! – жалобно стонал он, тыча мне в лицо ножом и обдавая смрадным дыханием. – Падло…

Борьба наша была недолгой. Несмотря на высокий рост, он был слаб как подросток. Я легко вывернул его кисть, и нож упал на пол. Потом я оттолкнул его, выбежал в коридор, а затем на лестницу. Со мной была карта Киева, и я, сверяясь с ней, через полчаса уже был в нашем посольстве.

Утром у ворот посольства стояли пикеты. На плакатах было написано: «Гэть москальський спецназ!», «Смерть диверсанту!» В тот же день меня объявили персоной «нон грата», и я был вынужден на маленьком дипломатическом самолёте отправиться домой.

Когда самолет поднялся над землей, и внизу показались чахлые тополя, каменный всадник с отломанной булавой и купол храма, с которого ободрали позолоту, я почувствовал такую тоску и жалость, словно был на могиле родного мне человека.

- Может, правда, генная память? – подумал я. - Или сам я какой-нибудь квартерон, только наоборот.

Внезапно во мне зазвучал голос. И послышалась песня. Это был голос моей матери. А песня та, что она пела, когда я лежал в колыбели. Слова песни давно забылись, но сейчас вдруг вспомнились. Мама пела их во мне. И я всё понимал:

Десь тут була подоляночка,

Десь тут була молодесенька.

Тут вона сіла, тут вона встала.

До землі припала…

За окном самолёта начинался дождь. По круглому стеклу потекли прозрачные капли. Я заплакал.

когда я давно выложил это на желтом, так начался вой, как будто я тестикулы им прищемил. Обиделись.

Не ну понятно.. прищемил.
А кстати неизвестно куда "перехал" Йоганн Вайс?
http://korrespondent.net/user/66282793/publication/
Забойные у него статьи были. жалею, что не сохранил. А там все статьи похерили выходит эпично "ОШИБКА 404"

[ерш]

Посматриваю за Мураевым. Интересно, а охрана у него есть?
Чтоб вот так безбашенно незжать на власть. Бузина по моему по слабее наезжал.

[Mika77]

В гостях онлайн-студии «CapitalTV» и ее ведущего Дмитрия Джангирова Дмитрий Марунич, экономист, Сопредседатель Фонда энергетических стратегий

[Mika77]

[МИХАЛЫЧ]

Цитата (ерш @ Сегодня, 13:06)

А кстати неизвестно куда "перехал" Йоганн Вайс?
http://korrespondent.net/user/66282793/publication/
Забойные у него статьи были. жалею, что не сохранил. А там все статьи похерили выходит эпично "ОШИБКА 404"

а почему?

[МИХАЛЫЧ]

Цитата (ерш @ Сегодня, 13:06)

А кстати неизвестно куда "перехал" Йоганн Вайс?
http://korrespondent.net/user/66282793/publication/
Забойные у него статьи были. жалею, что не сохранил. А там все статьи похерили выходит эпично "ОШИБКА 404"

а почему?

[wowka]

Виктор Гвоздь уволен с должности председателя Службы внешней разведки Украины. Соответствующий указ подписал президент страны Пётр Порошенко.
http://www.ntv.ru/novosti/1625428/

[Mika77]

[ssvblr]

Цитата (Карнайн @ Апр 24 2016, 12:19)

А Сланцы, которые у меня делили второе место в рейтинге с парой похожих "мухосрансков", вместо того чтобы ещё дальше уйти в свой "гнилой угол" после закрытия шахт и дышащим на ладан СПЗ, за крайние пять лет отстроили с нуля несколько современных заводов. В центре положили хороший асфальт и все тратуары выложили плиткой а на той неделе еду - они все дома по центральной улице, перештукатуривают, красят и кроют их металочерепицой.

Сланцы был реально депрессивный. У меня там близкие родственники. Последний раз был там лет 10 назад- если без мата-тоска. Этим летом поеду в гости. Скинул паспорта для поездки на дачу.Летом буду там. Посмотрю. Заодно в питере проведу недельки две.Хотя недавно сестрица приезжала оттуда к нам в санаторий. Как мне показалось-социальная защищенность лучше пресловутой РБ в разы. Цены на санатории в РБ даже для депресивных сланцев- отличные.